Лики русской святости

Захват церквей обновленцы начали с кляузы властям, что в храме Христа Спасителя ведется контрреволюционная агитация, и просьбы «произвести следствие». Органы «разобрались», и храм заполучили во владение раскольники. Но проводить свои еретические службы им пришлось в опустевшем здании под охраной милиции, оберегавшей нового настоятеля священника В. Красницкого от праведного гнева православных старушек, которые метали в него нечистоты. Вслед за этим по всей стране прошла волна обновленческой оккупации православных церквей. По воспоминаниям церковного юриста А. И. Кузнецова, раскольники овладевали храмами путем обмана и подлогов, «обрекая их на неминуемое закрытие и уничтожение». Православные, гнушаясь раскольниками и духом ереси, немедленно, хотя и с огромной жалостью, уходили из захваченных церквей. «Еще вчера переполненный молящимися, ныне, в руках обновленцев, уже опустевший, храм начинал жить одинокой жизнью, – свидетельствовал А. И. Кузнецов, – а потом закрывался, передавался государству под какой-нибудь гараж или кузницу. Но обновленцы шли дальше и уже овладевали очередным православным храмом. Православные люди понимали, что теряют храм безвозвратно, но даже такая страшная цена не останавливала их от высокого понимания своей преданности святому Православию, в слезах они покидали храмы, но к обновленцам не шли. Так было по всем городам и весям…» Весной 1923 года у обновленцев находилось до 70 процентов всех российских православных храмов. Были города, где не осталось ни одной не захваченной церкви, и православное священство обустраивало для богослужений какие-нибудь хозяйственные постройки. Во время служб они были битком набиты народом.

Десятки архиереев – митрополитов, архиепископов, епископов – обновленческое ВЦУ незаконно увольняло с кафедр. На их места ставили срочно возведенных в епископский сан женатых и даже второбрачных попиков (по канонам, православный священник не может жениться повторно, оставаясь в сане).

Методы обновленцев, «красных попов», были те же самые, которыми строили свое государство и оберегали свою власть коммунисты: насилие, доносы, хамство, ложь, клевета. А внутри, в душе, – грязь, беспринципность и всё то же безбожие. Один из лидеров обновленцев, священник С. Калиновский, вскоре снял с себя сан, назвался атеистом и пошел в антирелигиозные проповедники. Его примеру в течение двух десятков лет – пока обновленчество не выдохлось – последовало немало деятелей раскола, «разочаровавшихся в Боге». Это был закономерный итог для тех, кто ставил себе целью борьбу с «тихоновской Церковью» – по пословице, «кому Церковь не мать, тому Бог не отец».

Классикой стали слова философа, позже священника Валентина Свенцицкого, написанные им в 1906 году. Эту меткую характеристику обновленцев патриарх Тихон процитировал в своем послании летом 1923 года, когда был выпущен из заключения. «Современное церковное движение можно назвать либеральным христианством, а либеральное христианство только полуистина. Душа, разгороженная на две камеры – религиозную и житейскую, – не может целиком отдаться ни служению Богу, ни служению миру. В результате получается жалкая полуистина, тепло-хладное, либеральное христианство, в котором нет ни правды Божией, ни правды человеческой. Представители этого христианства лишены религиозного энтузиазма, среди них нет мучеников, обличителей, пророков. И союз церковно-обновленных – это… один из многих профессиональных союзов…» «С этим нельзя не согласиться, – добавляет Святейший, – если обратить внимание на то, что занимает наших обновленцев, что интересует их, к чему они стремятся. Прежде всего – выгоды, чины, награды. Не согласных с ними стараются устранить, создают себе должности и титулы, называют себя небывалыми митрополитами всея России, архипресвитерами всея России…»

Но вычурные титулы были лишь декорацией. Суть же выразил один из вождей раскола Введенский: «Мы решили остаться в Церкви, чтобы взорвать патриаршество изнутри» – то есть провести «демократизацию и либерализацию» Церкви.

Всякий раскол плодит новые разделения, новую злобу и ненависть. В августе на своем съезде «живцы» разругались между собой – не сошлись в вопросе о введении белого (не монашествующего и женатого) епископата. «Пьяница и нигилист» епископ Антонин (Грановский), вспомнив, что он сам монах, вдруг проявил несговорчивость. Его выгнали со съезда, после чего с подачи этого мрачного архиерея обновленчество начало делиться и дробиться на враждующие меж собой группировки с громкими, но бессмысленными названиями. О своих бывших друзьях епископ Антонин позднее говорил с убийственной откровенностью: к весне 1923 года «не осталось ни одного пьяницы, ни одного пошляка, который не пролез бы в церковное управление и не покрыл бы себя титулом или митрой… Вся Сибирь покрылась сетью архиепископов, наскочивших на архиерейские кафедры прямо из пьяных дьячков».