Лики русской святости

Через несколько дней главарь обновленцев А. Введенский со товарищи вновь явился досаждать патриарху и требовать – требовать с необычайной наглостью и самоуверенностью людей, за чьими спинами стоят «могущественные покровители». Под видом заботы о делах Церкви они убеждали святителя передать им патриаршую канцелярию. Уступив давлению, владыка написал на их заявлении резолюцию, в которой поручал им принять дела Синода, чтобы передать митрополиту Агафангелу, как только тот приедет в Москву.

На следующий день, 19 мая, патриарх переехал с Троицкого подворья в Донской монастырь (о чем уведомил запиской «органы»). Очевидно, либо его вынудили к этому обновленцы, либо он хотел освободить место для митрополита Агафангела, которому передал пока что патриаршие полномочия. Но ярославский владыка до Москвы так и не добрался. Скорее всего, по наводке обновленцев, его арестовали и отправили в ссылку. А на Троицкое подворье ничтоже сумняшеся вселились раскольники-авантюристы. Резолюцию святителя Тихона о передаче им канцелярских дел они во всеуслышание, через газеты объявили документом, которым патриарх передал им всю церковную власть. Сговорившись с двумя епископами-ренегатами, они немедленно образовали собственное «Высшее церковное управление» (ВЦУ). Одним из этих обновленческих архиереев был эксцентричный заштатный епископ Антонин (Грановский). Чуть позже глава эмигрантской Церкви митрополит Антоний (Храповицкий) скажет о нем: «Я вполне допускаю вероятность того, что среди сорока тысяч русского духовенства нашлось несколько негодяев, восставших против святейшего патриарха, имея во главе известного всем развратника, пьяницу и нигилиста…»

Обновленцы провозгласили свою «Живую церковь», а себя – революционным духовенством. Стали издавать газету с тем же названием, где печатали статьи, полные мерзостей, глупостей, клеветы на «тихоновскую» Церковь и на самого патриарха. Там же публиковали свои проекты церковных реформ, поражающие бессмысленным и антицерковным радикализмом. В первую очередь «живоцерковники» атаковали монашество и монастыри. Вслед за борцами с религией они щедро приклеивали им разнообразные ярлыки – «гнезда бездельников» и пр. Практическая цель этой атаки была вполне понятна и без стеснения озвучена самими «живцами». По устойчивой традиции Православной Церкви, епископский сан может получить только тот, кто принес обеты целомудрия (безбрачия), нестяжания и послушания, – одним словом, монах. Обновленцам очень хотелось, по их словам, «непременно получить доступ к епископскому сану» без этих «неудобств». Потому монашество они объявили «мертвящим», а съезд «живоцерковников» вскоре постановил: монастыри подлежат закрытию, монахи могут снимать с себя обеты и жениться, а женатый священник может становиться епископом. Обновленческие «архиереи», обремененные семействами, стали плодиться как грибы после дождя.

ВЦУ «обнагленцев», как их называли те, кто остался верен православию, разослало по епархиям своих уполномоченных. Летом 1922 года по всей стране начался разбойничий захват раскольниками епископских кафедр и храмов – разумеется, при силовом содействии местных отделов ГПУ.

Патриарх Тихон в это время был изолирован властями в Донском монастыре и не мог влиять на ситуацию в Церкви. Хотя он, конечно же, обо всем знал из писем и советских газет. Он жил в двухэтажном домике у северной стены обители, возле надвратной церкви, но ему запретили совершать богослужения в монастырских храмах. Поэтому молился он только у себя в комнате. И лишь сила его молитвы долгими бессонными ночами могла хоть как-то помочь пастве, оставшейся без пастыря, и Церкви, мятущейся в волнах раскола. Когда сердце и душа болят о самом дорогом, что есть на свете, тогда и молитва становится громче, горячее, дерзновеннее – но и в самом дерзновении прорывается величайшее смирение перед благостью Господней, перед Его всеведением… Наверное, патриарх Тихон молился именно так. И корабль Русской Церкви не утонул, хотя получил тогда пробоину.

В начале лета 1922 года в Петрограде обновленцы провернули аферу, закончившуюся расстрелом митрополита Вениамина (Казанского) и еще трех человек. Инициатором был всё тот же Введенский. Вернувшись в мае из Москвы, он попытался заручиться поддержкой петроградского митрополита Вениамина. Предъявил ему удостоверение полномочного члена ВЦУ, выданное «согласно резолюции Святейшего патриарха Тихона». Владыка Вениамин откровенной фальшивкой пренебрег, а через день во всех городских храмах зачитывали его обращение к пастве. О самозванцах там говорилось, что они «ставят себя в положение отпавших» от Церкви до тех пор, пока не принесут покаяния. В конце мая Введенский пришел к митрополиту уже в сопровождении чекистов и попытался повторить жест Иуды – не поцеловать, но взять у владыки благословение. После отказа благословить лидера обновленцев митрополит Вениамин был арестован.