Лики русской святости

Как полководцу, «стражу земли русской», единение страны необходимо было князю для исполнения другого дела всей его жизни – обороны Руси от кочевников. До 1113 года совместно со Святополком и другими князьями Мономах совершил несколько больших наступательных походов в половецкую степь, прославивших его имя не только на Руси, но и в иных землях. Книжник последующих времен писал о князе, что тот «пил золотым шеломом Дон», погубил «поганых» и «приемши землю их всю и загнавши окаянные агаряны» за «железные врата» Кавказа. Другой книжник, воздыхавший в XIII веке о погибели Руси от татаро-монголов, вспоминал славные времена Владимира Мономаха, «которым половцы детей своих пугали в колыбели. А литва из болот на свет не показывалась. А венгры укрепляли каменные города свои железными воротами, чтобы их великий Владимир не покорил, а немцы радовались, что далеко они – за Синим морем. Буртасы, черемисы, водь и мордва бортничали на великого князя Владимира. А Кир Мануил Цареградский страшился, потому и великие дары послал к нему, чтобы великий князь Владимир Царьград у него не отнял» (последнее утверждение – предтеча «Мономаховой легенды» XVI столетия).

В тесном союзе с военно-политическими трудами Владимира Мономаха совершалось и его религиозно-просветительское служение. По словам историка А. Ю. Карпова, «мы слишком привыкли отделять политику от морали. В средневековом же обществе эти категории, напротив, были практически неотличимы. В понимании князя Владимира Всеволодовича… важнейшей основой политического устройства общества должен был стать “страх Божий” – чувство ответственности князей не только друг перед другом (только что завершившаяся война показала, сколь мало значило для них даже крестное целование), но и перед Богом, перед которым каждому из живущих на земле предстоит держать ответ на Страшном суде». Из этого понимания естественно вытекало и храмостроительство, на которое так щедр Мономах (в числе построенного им – главные соборные церкви Смоленска, Ростова, Суздаля), и забота о летописании, и поддержка монашества, особенно Киево-Печерского монастыря, и личная литературная деятельность, и покровительство христианскому культу святых князей Бориса и Глеба, без вины убитых их братом Святополком Окаянным за сто лет до того в борьбе за власть. Вот это нравственное измерение трудов Мономаха и стяжало ему славу князя, «просветившего Русскую землю, подобно солнцу, лучи испускающему», по выражению летописца.

Через год после вокняжения на великом столе Владимира Всеволодовича в Печерской обители под Киевом упокоился монах Нестор – «земли Русской летописатель», как называет его церковное песнопение. Умер, незадолго перед тем поставив точку в своей прославившейся на века «Повести временных лет». Несомненно, эти две фигуры – князя Мономаха, «иже просвети русскую землю», и другого просветителя, книжника Нестора, – ключевые для русской истории той эпохи. Они стоят наравне друг с другом – великий князь и смиренный инок, оба – созидатели Руси в ее государственном и духовном обличье, стоявшие у самых глубинных корней именно Святой Руси.

То же песнопение преподобному Нестору восхваляет его среди прочего такими словами: «Провозвестника славы отеческой обрела в тебе, досточудный Нестор, страна Русская, познавшего минувшие судьбы ее и письменам предавшего для научения, наставления и назидания грядущих родов, чтобы и они узрели промышление Божье о народе славянском и воспели своему Благому Промыслителю: Алилуйя». О том же «научении» пекся и князь Владимир, оставивший потомкам свое «Поучение» и краткий «летописец» собственных трудов. А после смерти Нестора, как считается, велевший продолжить летописание игумену своего родового Выдубицкого монастыря.

Летописная «Повесть временных лет» содержит лишь единственную прямую характеристику князя Мономаха. Но эта характеристика стоит всех иных похвал вместе взятых: «Владимир был полон любви». Ведь любовь – главная заповедь Бога человеку. И исполнивший ее благословен во веки.

Ну а царские регалии «от Мономаха» – это красивая легенда, пусть и основанная, возможно, на реальных событиях русско-византийской войны 1116 года и последующем бракосочетании внучки Мономаха с сыном императора. И всё же еще современник Владимира Всеволодовича митрополит-грек Никифор писал о царственном происхождении князя, которого «Бог… из утробы освятил и помазал, смесив от царской и княжеской крови…» Династия же московских царей вышла не из какой иной ветви обширного рода Рюриковичей, а именно из Мономашичей – из дома Даниловичей. Первый князь московский Даниил Александрович приходился Владимиру Мономаху прапраправнуком.