Ликвидация (СИ)

Обжигающее тепло пошло по горлу. И Гоцман коснулся губами мокрого ордена, скользнувшего к нему по стенке стакана.

Подполковник придвинул к нему тушенку и складной нож:

- Заешь, Давид Маркович… И если не секрет - что ты там… сообразил?

- За Киев, - коротко пояснил Давид, жуя тушенку. - Не приходилось там бывать?

- Нет, - покачал головой военком. - Разве что до войны… У меня другие маршруты были.

- Да я по медалям вижу… Западный и Третий Белорусский?

- Ну да, 290-я стрелковая…

- А где задело-то?

- Первый раз под Белевом, второй - в Литве…

- Ну, будь здоров…

- Поехали…

Выпили еще, зажевали.

- А тебя где зацепило? - спросил военком, показывая на свежие ссадины на лице Давида.

- А-а… Поспорили тут с одним. Все, военком, я твой должник теперь.

- В смысле? - непонимающе взглянул подполковник.

- Ну… поллитра с меня.

- А! - засмеялся военком. - Ну, когда следующий орден на тебя пришлют, придешь уже со своим…

После паузы Гоцман, помявшись, выговорил:

- Слушай… к тебе такой Ефим Аркадьевич Петров, шестого года рождения, за пенсией не приходил?… Участник одесского подполья, инвалид, газами травленный?…

- Петров, Петров… - нахмурился военком. - Да были, конечно, Петровы, но не подпольщики. А что?

- Ты, наверное, недавно назначен?

- Ну да, - вздохнул подполковник, - месяц как из Белорусского округа перевели. А что? - снова повторил он.

- Ничего, - невесело улыбнулся Гоцман. - Значит, Фима дал по роже тому, кто тут перед тобой был…

Грохотала типографская машина. Из ее жарко рокочущих недр одна за другой вылетали еще горячие, пачкающие руки листы с кличками, приметами, фотографиями анфас и профиль…

Парень-ученик подхватил плотную пачку только что отпечатанных оттисков и свалил к ногам хмурого лейтенанта МГБ. Сделал шаг в сторону двери.

- Куда? - окликнул его лейтенант.

- Отлить. Невмоготу уже.

- Павлюк, - негромко произнес лейтенант в пространство. Рядом мгновенно вырос рослый сержант. - Проводи…

- Шоб подержал? - весело поинтересовался ученик.

- Надо - подержит, - холодно сказал лейтенант. - А надо - оторвет. Даю минуту…

Машина грохотала, выбрасывая все новые и новые листы…

Глава пятнадцатая

По случаю концерта драгоценного для Одессы человека ярко освещен был не только оперный театр - вся небольшая площадь перед ним и вся улица Ленина в этот вечерний час буквально тонула в сиянии праздничных фонарей. Со всех сторон к подъезду здания спешили нарядные пары, мелькали в сумерках белые кители и фуражки офицеров, слышался женский смех. Подкатывали и останавливались дорогие трофейные машины. И даже те одесситы, которым вовсе не светило разжиться билетиком на такое мероприятие, как концерт Утесова, прогуливались сегодня перед оперой, чтобы почувствовать себя причастными к празднику. И потом, им так надоело жить в полутемном городе, а тут прямо как до войны - иллюминация, да и только!

Фойе театра полнилось сдержанным гулом людских голосов. Довольные собой мужчины в двубортных костюмах с подбитыми ватой плечами гордо демонстрировали своих подруг, а подруги, в свою очередь, хвастали перед соперницами кто фетровой шляпкой с вуалеткой, кто новым креп-жоржетовым платьем, кто чехословацкими серьгами под красный гранат, кто рукавом «японка» с подкладочкой, кто чулками-«паутинкой». И уж конечно, все они дружно презирали простушку, которая приняла креп-сатиновую ночнушку с кружевной отделкой за вечернее платье и в таком виде явилась в оперу. Корректно приветствовали друг друга офицеры и чиновники различных ведомств. Рядом с независимым видом прохаживались персонажи, тоже принадлежавшие к сливкам одесского общества, только не светско-советского, а воровского. Они небрежно щеголяли вальяжными клешами, клетчатыми ковбойками, кепками-восьмиклинками и жакетами, перешитыми из румынских мундиров. Короче, как говорили в Одессе, в театре был навал разного народу.

Гоцман и Кречетов, оба в форменных кителях, стояли в фойе, время от времени приветствуя знакомых. Давид даже не заметил, как рядом возник щуплый, с птичьим личиком щипач Лепа, почтительно сдернул с виска новенькую кепочку:

- Дава Маркович, добрый вечер… Люди просили передать, шоб вы не волновались. Седня у театре будет все спокойно. Никакая падла не испортит концерт любимого артиста. Люди отвечают!… Это шоб вы себе знали. Ну, я пошел.

Лепа изобразил нечто похожее на поклон и исчез в толпе.

- Ишь ты! - усмехнулся Кречетов. - «Люди отвечают»!

- Виталий, если они сказали - отвечают, то отвечают, - неторопливо отозвался Гоцман, высматривая кого-то. - А если шо, то этот вот Лепа своей головой ответит.

- Интересно, по какой же статье? - хмыкнул майор.

- Да не передо мной, перед своими… Ну шо, заглянем в буфет?…

- Давай. Хотя ты уже в буфете сегодня побывал, а?…

- Ну да, - ухмыльнулся Давид, - в буфете под названием «военкомат»… Пошли.

Между тем наметанный глаз Лепы углядел в толпе нарушителя договора, заключенного на сегодняшний вечер. Малорослый щипач Щупля, воспользовавшись тем, что пышная дама в трофейной меховой «ротонде» замешкалась перед буфетом, выбирая пирожное, аккуратно вспорол ее сумочку и извлек портмоне.