Лилия между тернами

Я поднял всех, заставив искать мою принцессу. Я готов был рыть землю и уже с особым смаком представлял, как буду жестоко убивать гребаных Волков одного за другим, если они причинили ей хоть малейший вред. И тут она появилась. Просто, мать её, вошла в эту чертову калитку как ни в чем не бывало! Вернулась сама. Боже, как же мне хотелось прижать её к этой калитке и целовать до тех пор, пока она сама не взберется на меня, ничего уже не соображая. А потом не просто взять её — отдать себя.

Но от неё опять разило этим долбаным мальчишкой, и это снова взбесило меня. Почему он, не я? Чем этот вертлявый и болтливый гаденыш лучше меня?

Наказать, да я захотел её наказать, заставить мучатся от неутоленного желания, как мучился сам.

Конченый придурок! Как будто я, и правда, смог бы оставить её желающей и истекающей влагой и спокойно спать рядом! И как же она взбесилась, когда поняла, что я пытался с ней сделать. Тихая девочка, которую я знал, стала бушующим пламенем! Если и до этого у меня вставал на неё, стоило только подумать, то когда она бросила мне вызов, просто уйдя и забив на мои приказы, у меня чуть штаны не лопнули.

Та ночь всегда будет в моей памяти, потому что я узнал, какова на вкус моя принцесса. Как же она была охеренно хороша, содрогаясь и обхватывая мою голову бедрами, когда я заставлял её кончать раз за разом. Это воспоминание будет делать меня твердым даже при смерти, и оно стало еще одним гвоздем в мой гроб. Я ловил ртом её сладкие судороги, терся об матрас, желая хоть немного облегчить боль от невыносимого желания, и клялся себе, что никогда её не отпущу. Нет, только не теперь.

Да, за эти дни моя злость и её упрямство не раз заставляли меня делать глупые вещи и говорить жестокие слова, ранившие её и меня. Но они же и дарили мне моменты драгоценной близости, когда я заставлял её кричать и извиваться, цепляясь за меня, как за единственную опору в этом мире. Это заполняло меня торжеством и горечью. Ники, сгорающая от страсти в моих руках, принадлежала мне, но очнувшись от наваждения, она опять становилась холодной, и это бесило меня и снова застало желать причинить ей боль.

А когда явился этот высокомерный ушлепок — Темиз — и посмел смотреть на МОЮ Ники так, как будто у него есть на неё все права, я едва не рехнулся. Да, я опять повел себя как урод и решил продемонстрировать ему наглядно, у кого власть над её телом. И если честно, мне так хотелось, чтобы он открыл свой проклятый рот и возмутился. Просто сказал мне убрать руки от её задницы. Боже, с каким бы наслаждением я искалечил его, изуродовал его смазливую морду. Но он проглотил моё откровенное презрение. И при этом победил, потому что Ники отстранилась от меня и закрылась внутри себя. Тогда мне показалось, что она усомнилась в том, что правильно поступила, отдав себя мне. Я, как долбаная истеричка, опять орал и швырялся мебелью и вместо того, чтобы нормально поговорить, помчался доказывать самому себе, что мой член не усохнет, если она решит уйти от меня.

Да, доказательств я получил до хрена и больше! Опозорился по полной программе, когда первая же девка сунула руку мне в штаны, и у меня упал, и чуть не вывернуло от чужого запаха! Придурок Локи ржал до икоты! Первый раз в жизни слушал, как в соседней комнате веселился Локи с обеими девицами, и нигде, твою мать, даже не шевельнулось. Все, что я мог делать весь вечер — это пить до потери пульса.

Но теперь все в прошлом. Ники сказала, что любит меня. Она меня любит! Случилось то, чего не могло быть даже в моих даже самых смелых мечтах.

Ведь сколько бы я ни врал ей и не орал на неё, говоря, что она мне не нужна, я уже знал, что сдохну без неё. Даже если захочет вернуться в свою обычную жизнь — приползу побитой собакой к её порогу и буду довольствоваться любым местом, любыми крохами, которые она решит мне бросить. Но это не значит, что вначале я не буду драться за неё со всем миром.

Но самым главным оставался вопрос её безопасности. Моя любимая принцесса не должна бояться и прятаться. Прежде чем я скажу ей о чувствах и заявлю о намерениях, я должен заслужить право сделать это. Сделать так, чтобы ничто не угрожало ей, и чтобы она была свободна в своем выборе. Иначе меня всегда будет грызть подозрение, что она вынужденно остается со мной. Не то, чтобы я был против. Когда дело касается Ники, мне плевать на причины. Но кем я буду, если воспользуюсь её страхом?

Хватит и того, что я не смог остановить себя в ту ночь, когда она сама предложила мне себя. Я знал, что она заведена после взрывного обращения. Несколько раз в жизни я проходил через это и помнил, как выкручивает потом в невыносимом желании. Но разве я мог отказаться? Она сама предлагала то, чего мне так долго и до одури хотелось. Мне нужно было отказаться, потому что она могла пожалеть? Хрен я положил на все эти моральные тонкости! Она хотела мне отдать себя, и я был готов, как никогда, взять все и потребовать еще намного больше!