Линия жизни

Под руководством Шмидта работают десятки служащих. Они пытаются взять под свой контроль ввоз зерна в город, работу мельниц, пекарен, хлебных лавок, вводят карточки на хлеб, сахар, керосин. Причем образцы этих карточек долго и старательно разрабатывает сам Шмидт.

Однако вскоре и университет становится ареной его общественной деятельности. Здесь создается совет младших преподавателей. Шмидта избирают его председателем.

Тихий университет в считанные дни превратился в кипящий котел. В его аудиториях лекции теперь читаются редко, зато почти беспрерывно идут митинги и собрания. Студенты совсем не думают об учебе. Руководство университета не в силах обуздать стихию. И совет младших преподавателей решается взять на себя посреднические функции. Сохранилось написанное рукою Шмидта обращение совета к студентам: «В сознании текущего момента государственной жизни и в связи с событиями, имевшими место в Университете Святого Владимира, мы, младшие преподаватели университета, постановили обратиться к студентам с призывом: прекратите доступ посторонних в университет. Университет нужен России как свободная школа, для собраний же граждан должны быть даны другие помещения…»

Одновременно совет младших преподавателей обращается и в совет профессоров с призывом к совместным действиям ради сохранения порядка в университете. Но студенты убеждены, что революция— неподходящее время для учебы, они не намерены вернуться к занятиям. Дискуссия между студентами и преподавателями привлекает внимание всего города.

…Среди бумаг Шмидта многие десятилетия хранился номер газеты «Киевлянин» за 28 апреля 1917 года. Можно с большой долей достоверности утверждать, что именно в этот день впервые имя Шмидта появилось на страницах общедоступной прессы. До чего же интересно читать сегодня, шестьдесят лет спустя, этот документ! Неразбериха газетных полос будто передает неразбериху, что была в головах у многих людей в те дни. И вряд ли Шмидт был в этом смысле исключением.

Номер почему-то открывают некрологи. Не фронтовые, не военные — самые обычные. Накануне «почили в бозе» купец второй гильдии, чиновник и малолетняя девочка, о чем скорбящие родители сообщают, не жалея денег на крупный шрифт. А рядом — впритык — лепится самая разнородная реклама, доказывающая, что, несмотря на чьи-то смерти, жизнь берет свое.

Куда-то в уголок полосы закатился краткий обзор «Среди газет»: «Братание на фронтах, — гневно пишет автор, — осужденное почти всей прессой, за исключением ярко выраженной большевистской, находит защитника в киевской газете «Голос социал-демократа», которая восторженно восклицает, что братание — этот красивый лозунг беспочвенных на первый взгляд мечтателей — претворяется на наших глазах в плоть и кровь… Фразы… Фразы… И под прикрытием этих фраз, без толка вылетающих из уст русских фанатиков, немецкие разведчики подготавливают почву к созданию успеха предстоящему немецкому наступлению».

Эти отрывки и строки — контекст времени, когда выступает на арену общественной деятельности Шмидт. Нам сегодня легко двумя фразами поставить на место торопливого газетчика, отсеять зерна и плевелы в сумбуре петитных строк. А ведь ему, двадцатипятилетнему, все это еще предстояло освоить, осмыслить, во всем разобраться. Даже для столь недюжинного ума — совсем нелегкая задача! Стоит ли удивляться, что взгляды Шмидта в те месяцы — противоречивые и путаные.

В том же номере «Киевлянина» чуть не половину полосы занимает подробный репортаж с объединенного заседания Советов рабочих и военных депутатов, на котором решался «вопрос о продолжении или прекращении занятий в учебных заведениях».

Представитель студенческого коалиционного совета в длинной и пламенной речи убеждает своих однокашников, что страна «нуждается в культурных работниках… она может и должна использовать те культурные силы, которые имеются в среде студенчества». Он предлагает занятия прервать, экзамены или отменить или отложить до осени. Как именно надо использовать «культурные силы»? Что конкретно студенты должны делать? Почему работать на революцию надо только в летнее время? Ответов на все эти вопросы мы не найдем у пламенного оратора.

Заседание продолжается. Подходит очередь Шмидта подняться на трибуну. «Представитель младших преподавателей г. Шмидт приветствовал студенчество, идущее работать на общественной ниве, но вместе с тем указал, что в настоящее время целесообразнее использовать все силы для обслуживания всех сторон общественной работы… Он полагал, что наиболее способная часть студенчества могла бы успеть и держать экзамены, и работать на общественной ниве. Если кто-нибудь в настоящее время подготовлен к экзаменам — пусть их держит… Кто не подготовлен, пусть держит осенью».