Линкольн, Ленин, Франко: гражданские войны в зеркале истории

Низшие слои испанского духовенства выполняли, начиная с 1950‑х годов, роль передаточного механизма, направлявшего примирительные импульсы «наверх» – на уровень исполнительной власти. На священников не могла не оказать влияния обновленная мотивами универсализма и толерантности позиция Ватикана. В кругах, близких к церкви и Фаланге, вызрела плодотворная идея покаяния. Эмигрантский же лагерь методом проб и ошибок пришел к не менее плодотворному выводу о пользе синтеза монархической государственной формы и демократического правления. Достойным примирителем явился король Хуан Карлос (1976–2016 годы). Самый талантливый из испанской ветви Бурбонов, он сочетал понимание и усвоение социальных импульсов с твердостью, давшей ему возможность сыграть значительную роль в преодолении сопротивления «бункера» и затем в бескровном подавлении путча гражданской гвардии.

Россия в преодолении наследия братоубийственного конфликта следовала по оригинальному пути, мало похожему на испанский и тем более на американский варианты.

Торжественно провозглашенные вскоре после победы красных акты о прощении побежденных были назревшими и рациональными шагами в верном направлении. Но двум амнистиям было позволено в невероятно короткий срок порасти травой забвения. Казенный культ Ленина, при жизни которого амнистии были обнародованы и вступили в силу, не помешал их замалчиванию очень скоро после его ухода из жизни. Две «ленинские» амнистии его преемники даже не удосужились аннулировать в надлежащем порядке. От проблемы примирения с миллионами изгнанных соотечественников последующие носители высшей власти, от Сталина до Горбачева, отгораживались сначала рекламированием размаха и темпов технико-экономического прогресса державы, а впоследствии – выходом в космос. И не сами эти достижения, укрепившие государство и поражавшие воображение, но длительное любование ими и их возведение в ранг абсолютной ценности сослужило стране и народу дурную службу. Три бесспорно важные составляющие общественного бытия: политика, экономика и идеология снова и снова торжествовали победу над не менее ценными материями: над нравственностью и над правом.

В полной мере проявлялось деструктивное действие таких факторов, как:

– всеобъемлющее отречение от христианской доктрины с ее значительным гуманным потенциалом;

– растворение правовых ориентиров в быстротечных, сиюминутных соображениях политического момента;

– отсутствие сдержек и противовесов в государственном управлении.

Юридически закрепленный было курс начала 1920‑х годов на примирение победителей с побежденными был политически нейтрализован и выхолощен так, что он ушел в пустоту. Краткосрочный выигрыш от такой победы динамичной политики над консервативным правом был налицо. Выигрыш выразился в максимальном полувековом сплочении «поколения победителей» вокруг партийно-государственного механизма. Но выигрыш в дальнейшем был обесценен историческим проигрышем, нашедшим убедительное отражение в крушении великой державы – Советского Союза, вышедшего победителем из борьбы с нацистской Германией и являвшегося после 1945 года сильнейшим государством Старого Света и ставшего одной из двух супердержав…

Давно известно, что вражда не может продолжаться вечно. Даже отравленное наследием братоубийственного конфликта общество инстинктивно стремится к внутреннему миру и благосостоянию и потому, осознанно или неосознанно, «ощупью» находит средства устранения вражды, основанной большей частью на ненависти, обмане и на узкокорыстных интересах.

Человеческое общество иногда производит ложное впечатление неодушевленного механизма, машины. Но в действительности оно – организм с душой и сердцем. В процессе поисков примирения общество без указаний сверху, а иногда вопреки запретам стихийно порождает, воспитывает и выдвигает примирителей, способных подняться над былой схваткой и страстями, порожденными ее ходом и исходом. В России такие личности по-настоящему смогли проявить себя не ранее чем через полстолетия после завершающих сражений Гражданской войны. К этому времени в итоге грандиозных социальных катаклизмов в генофонде нации смешалась кровь бывших победителей и бывших побежденных и выросло поколение их внуков, в своем большинстве не зачумленных былой межклассовой враждой.

Если носители государственной власти не находят возможным становиться примирителями, или не видят в этом необходимости, или неспособны выполнять данную роль, примирителями становятся частные лица в толще гражданского общества, которое иногда называют «социальной фабрикой». Исходящие из «социальной фабрики» импульсы стихийны и потому трудно устранимы.

Если род человеческий – нерадивый ученик, то история от этого не перестает быть терпеливой и настойчивой учительницей. Давно известно, что человечеству свойственно отторгать многие преподносимые ему уроки. Но история не устает воспитывать нас, и что-то мы все-таки усваиваем.