Линкольн, Ленин, Франко: гражданские войны в зеркале истории

Образовавшиеся вскоре на аграрно-сырьевой периферии страны местные антибольшевистские белые правительства стали стихийным ответом социума, прежде всего армейского офицерства и военно-служилого казачества, на большевистский государственный переворот. Таких правительств образовалось около двадцати. Среди них были правительства Алексеева – Корнилова на Юге (позже их сменили правительства Деникина и Врангеля), Колчака – на Востоке, Чайковского – Миллера на Севере, Юденича – на Северо-Западе, атамана Краснова – на Дону, атамана Дутова – на Южном Урале и т. д. Обилие импровизированных местных правительств свидетельствовало не только о личностных амбициях военных и общественных деятелей (отрицать сие бесполезно), но и о сопротивлении значительной части социума левоэкстремистскому государственному перевороту.

В распоряжении антибольшевистских правительств оказалось к осени 1918 года свыше 70 % территории страны и до 50 % ее народонаселения, основные сельскохозяйственные и топливно-сырьевые районы, почти все морские и океанские порты (кроме Петрограда). Под их контролем и управлением находились многие каналы связей России с международным сообществом. На небольшевистских территориях не было «критических продовольственных ситуаций», как коммунисты привыкли именовать голод. Хранение и даже хождение дореволюционной и иностранной валюты не было запрещено. И тем самым население хотя бы в некоторой мере было ограждено от набравшей темпы инфляции. Эти факторы создали антибольшевистским правительствам благоприятную среду существования. Правда, она была далеко не столь благоприятна для успешного наступления на территории, занятые красными.

Но, подобно правительству Конфедерации в США и «национальному правительству» Франко в Испании, небольшевистские правительства не могли считаться законными. Многим из них так и не удалось избавиться от репутации орудия местных и (или) групповых эгоизмов. Вредило авторитету антибольшевистских правительств, разумеется, и их изобилие.

В сфере власти противостоявших левым экстремистам правительств находилось немного крупных городов или исторических центров общероссийского масштаба. Кроме того, небольшевистские территории были географически разобщены – они делились по меньшей мере на пять территориальных анклавов[46]. Последнее обстоятельство в эпоху неразвитости радиосвязи дальнего действия весьма мешало элементарной координации усилий антибольшевистских правительств. Некоторым из них приходилось сноситься друг с другом… через Лондон или Париж[47]. С чужой (французской) территории их усилия пыталось координировать созданное имперскими дипломатами-эмигрантами во главе с бывшим министром иностранных дел Сазоновым «Политическое совещание» – нечто вроде единой миссии всего Белого движения за рубежом.

Правда, многие из названных местных правительств, преодолевая организационно-управленческие трудности, серьезно пытались восстановить разрушенный государственный аппарат и объединить усилия в борьбе с общим врагом. Такие попытки не остались всецело бесплодными.

Как известно, важным шагом в данном направлении было объявление ветерана двух войн адмирала Александра Колчака Верховным правителем России[48] (ноябрь 1918 года) и создание им временной общероссийской столицы государства в сибирском Омске. Знаменательно, что Колчак не имел физических и технических возможностей к чему-либо принудить других антибольшевистских правителей, которых, как правило, отделяли от колчаковской администрации огромные пространства и, что гораздо хуже, находившиеся в руках большевиков территории. Тем не менее Деникин на Юге, Чайковский на Европейском Севере и Юденич на Северо-Западе признали Колчака правителем и хотя бы на словах подчинились ему, подобно тому, как это сделали гордые плантаторы американского Юга по отношению к президенту Дэвису и не менее строптивые испанские мятежные генералы и фалангисты – к Франко.

Однако отсутствие надежной и быстродействующей связи между белыми территориями плюс крайняя разнородность местных интересов (большая, чем в Штатах или Испании) и соревнование честолюбий[49] остались слишком сильными факторами, чтобы Белому движению удалось преодолеть их воздействие в ходе напряженной военной борьбы с компактно расположенной красной Россией.