И должен сказать, этот голос никогда не удавалось заглушить.
Хотя с годами он становился все тише.
Но я не должен слишком уж сетовать по этому поводу. У меня было много счастливых мгновений свободы. Днем по средам, например, когда я получал два свободных часа для себя, и целый день каждое третье воскресенье, если не возникало чего-нибудь срочного. Должен признать, мои радости во время этих свободных часов были довольно простыми, почти детскими:
Если, конечно, в таком перерыве не было необходимости. Тогда они, естественно, должны были прервать меня. Даже днем в среду. Или в воскресенье. Или в любой день, как бы поздно ни было. Когда я делил с женой интимные моменты. Или забывался глубоким сном. Или молился. Или сидел в уборной.
И все же были у меня минуты. Мои свободные, никем не прерываемые, предоставленные только мне минуты.
Но странно: именно воспоминания о
То есть мысль о том, что жизнь других людей полностью состоит из таких моментов.
И как же случилось, что вы оказались в нашей яме, сэр?
Я был в городе. С поручением. И вдруг боль в груди, и…
И вас не искали?
Очень даже искали!
До сих пор ищут, я уверен.
Моя жена, прежде всего мистер и миссис Коннер в полной мере оказывают ей помощь.
Просто… пока они меня не нашли.
Этого парня решительно отвела в сторону молодая мулатка в белом халате и кружевном чепце с синей каемкой, ее всю трясло; она отличалась столь необыкновенной красотой, что среди белых соискателей возник ропот.
Давай, Литци. Сейчас или вообще в ж*** никогда.
###########
Молчание.
Как всегда.
Ни х** себе, как с ней поработали, а? Чтобы так надежно заткнуть ей глотку.
К мулатке подошла толстая негритянка в годах, во всех отношениях женщина крупная и бесконечно веселая в том предыдущем месте, от чьей веселости здесь не осталось и следа, одна синюшность и хмурость; и ноги у нее были стоптаны до костей, за собой она оставляла два кровавых следа, а когда она ухватила руками (тоже протертыми до костей) бедра мулатки, чтобы поддержать ее, на той тоже остались кровавые следы в двух местах на белом халате, и мулатка продолжала бубнить и трястись.
################
То, что с ней сделали, с ней делали много раз и многие. Тому, что с ней делали, невозможно было противиться, и она не противилась, иногда противилась, а это приводило иногда к тому, что ее отправляли в какое-нибудь куда худшее место, иной раз ее сопротивление просто преодолевалось силой (кулаком, коленом, ударом доской и еще чем-то). То, что делали с ней, делали снова и снова. Или только один раз. То, что с ней делали, никак не влияло на нее или очень сильно на нее влияло, доводило до нервных срывов, исторгало из нее слова ненависти, заставляло прыгать с моста, перекинутого через Кедровый ручей, погружало в упрямое молчание. То, что делали с ней, делали большие мужчины, маленькие мужчины, мужчины-хозяева, мужчины, которые случайно проходили мимо поля, на котором она работала, сыновья-подростки мужчин-хозяев или мужчин, которые проходили случайно, трое кутил, которые выскочили из дома и, перед тем как уехать, увидели ее за колкой дров. То, что делали с ней, делали постоянно, словно некое зловещее посещение церкви; это делали с ней без всякой регулярности; это никогда с ней не делали, ни разу, но только постоянно пугали: угрозами и по разрешению; а делали с ней вот что: трахали в миссионерской позе; трахали анально (а ведь бедняжка даже не подозревала, что такое возможно); вытворяли с ней и всякие маленькие извращения (под хор грубых слов ошеломленных сельских мужей, которые прежде и представить не могли, чтобы такое делали с женщинами их расы), делали это с ней так, словно никого не было вокруг, только он, мужчина, который делал это, а она была не более чем (теплой, безмолвной) восковой куклой; а делали с ней то, что каждому хотелось, и если кому-то хотелось сделать это с ней как бы чуть-чуть, что ж, и это было возможно, люди делали это, оно делалось, это делалось, и делалось, и делалось…
Лейтенант Стоун (с криком: «Назад, ОСКОЛКИ, назад, говорю») быстро двигался во главе группы плечистых белых мужчин (Пти, Дейли и Бернс среди них), которые грубо оттолкнули черных соискателей от белого каменного дома, грозя им упавшими ветками, которые держали горизонтально на уровне груди.