Взгляд мистера Мандерса невольно переместился с мистера Линкольна на содержимое хворь-ларя.
Мистер Линкольн спросил, каким образом мистер Мандерс найдет без света путь назад. Мистер Мандерс ответил, что, хотя он, будучи в некотором роде слабонервным, все же и предпочитает свет, он знает это место как свои пять пальцев. Мистер Линкольн сказал, что, если мистер Мандерс даст ему еще несколько мгновений, то они смогут вернуться вместе. Мистер Мандерс согласился и отошел в сторону.
Катастрофа.
Они совершенно не взаимодействовали.
Пока не произошло ничего такого, что могло бы пойти на пользу мальчику.
Но он так и не отозвался.
Так и стоял, продолжая опираться о стену, замерев от страха.
Но потом мы увидели, что это вовсе не страх.
Стена за ним разжижилась, сквозь нее просунулись щупальца, и теперь четыре или пять обвились вокруг его талии: ужасный шевелящийся пояс, крепко удерживающий его.
Нам требовалось время, чтобы его освободить.
Мы должны были как-то задержать джентльмена.
Я посмотрел на мистера Бевинса.
Он посмотрел на меня.
Мы поняли, что необходимо сделать.
У нас была способность. Убеждать.
Мы только что делали это, еще и часа не прошло.
Мистер Бевинс был моложе, имел множество (очень сильных) рук, тогда как я, обнаженный и постоянно встречавший препятствия в виде сильных недугов, плохо годился для требовавшей больших усилий работы по освобождению паренька.
И потому я вошел внутрь, в мистера Линкольна, один.
LXIX
И Господи Боже как же ему было плохо.
Он пытался попрощаться, сформулировав что-то позитивное, не желая расставаться навсегда в мрачном настроении, чтобы парнишка как-то это не почувствовал (хотя он и говорил себе, что парень уже за пределами того состояния, в котором что-то чувствуют); но его переполняли печаль, вина и сожаление, а больше он ничего не испытывал. Поэтому он медлил, надеясь, что душа его обретет хоть какое-нибудь утешение, которое он мог бы сохранить.
Но ничего такого не появлялось.
Он был расстроен, более холоден, чем прежде, и печальнее, и когда он направил свои мысли вовне в поисках утешения своей жизни
LXX
По мере того как число погибших росло и достигло невообразимых цифр, а скорбь накладывалась на скорбь, страна, которая прежде почти не знала жертв, стала обвинять мистера Линкольна в том, что он проявил нерешительность и некомпетентность в роли верховного главнокомандующего.
Презднт идиот.
Тщеславный, слабый, неразвитый, лицемерный, невоспитанный, неприятный в общении, а когда говорит с вами, наносит вам удары прямо под ребра.
Явно человек из актерского состава низшей квалификации, совершенно неадекватный в услових кризиса.
От его речей мухи дохли. Они обратили в бегство все представления о величии.
Как ни посмотри, слабейший из всех когда-либо избиравшихся.
Останется в памяти потомков, как человек, который не замечал знаков времени, не понимал ни историю, ни интересы своей страны… у которого не было никакой склонности к политике. Не разработав никакого плана, он вверг свою страну в войну; этот человек потерпел крах, не имея оправданий, и растерял всех друзей.