Линкольн в бардо

Для проведения процедуры собрали стол на козлах. Ковры в Зеленой комнате скатали и пол защитили большим квадратом ткани, обычно используемой для палаток.

Источник:

«Помощник доктора: Воспоминания Д. Рута».

Донован Г. Рут.

Эта процедура не требовала обескровливания тела. Мальчика раздели, сделали рассечение левого бедра. Хлорид цинка закачали с помощью металлического насоса малого диаметра. Точка входа потребовала лишь минимального сшивания, потом тело одели.

Уэдж и Уэдж. Там же.

Мать пребывала в подавленном состоянии, и погребальные одежды, которые прислали нам в огромной шляпной коробке, выбирал отец.

Рут. Там же.

Уилли облачили в обычную одежду, которую надевают каждый день, — брюки, тужурка, белые носки и туфли. Белая рубашка с воротником, выложенным поверх тужурки, и манжетами, завернутыми на рукава.

Источник:

«Авраам Линкольн: от скептика до пророка».

Уэйн С. Темпл. «Иллинойс

стейт джорнал», 7 июля, 1871 г.

Мы все, прислуга, много раз видели этот маленький серый костюм на мальчике, когда он был жив.

Хильярд. Там же. Свидетельство

Стрампхорта, дворецкого.

Маленький Уилли, безвременно потерянный, был облачен в один из его старых коричневых костюмов, белые носки и низкие туфли, словно никчемная марионетка.

Эпштейн. Там же.

Он лежал с закрытыми глазами — каштановые волосы разделены на пробор, как при жизни, — бледный в смертном сне; но в остальном не изменившийся, потому что он был облачен словно для вечера, а в одной руке — руки его были сложены на груди — держал пучок восхитительных цветов.

Уиллис. Там же.

Вошел президент посмотреть, но слишком рано. Стол на козлах все еще стоял. Дженкинс как раз складывал материю. Инструмент нашей профессии по-прежнему был виден в открытой коробке. Насос продолжал похрипывать. Я чувствовал себя виноватым из-за того, что так получилось. Все должно было произойти иначе. Президент заметно побледнел, поблагодарил нас и быстро вышел из комнаты.

Рут. Там же.

LXXXIX

Мальчик сидел совершенно неподвижно, глаза его были широко раскрыты.

роджер бевинс iii

XC

Уилли Линкольна похоронили в день, когда бушевал сильнейший ветер, сносивший крыши с домов, разрывавший в клочья флаги.

Лич. Там же.

В процессии, направлявшейся на кладбище Оук-Хилл в Джорджтауне, в катафалк, на котором лежал маленький мальчик, знавший в жизни только радость, были впряжены две белые лошади. В карету, где сидел усталый и убитый горем президент, были впряжены черные лошади.

Рэндалл. Там же.

Порывы ветра срывали крыши с высоких домов, разбивали стеклянные окна, сносили палатки военных, превращали слякотные улицы в каналы, а каналы в стремнины. Порывы ветра уничтожили несколько церквей и множество сараев, вырвали с корнем деревья, разбили светопрозрачные фонари на Библиотеке Конгресса; волны залили Длинный мост через Потомак в Александрию.

Эпштейн. Там же.

Отец, не видя разрушений, ехал дальше.

Лич. Там же.

Кареты похоронной процессии растянулись на несколько кварталов, и им потребовалось немало времени, чтобы всем подняться на высоты Джорджтауна и к прекрасному кладбищу Оук-Хилл с его дубовой кроной.

Кунхардт и Кунхардт. Там же.

Когда голова кортежа достигла кладбища Оук-Хилл с Вашингтон-стрит, сочли необходимым (из-за большой длины поезда) часть экипажей завернуть на Хай-стрит через Бридж-стрит. Поднявшись по склону холма мимо нового Высокого водосборника, процессия свернула на Роуд-стрит и двинулась на восток к кладбищу, на котором в склепе У. Т. Кэррола, на участке 292 предполагалось захоронить тело Уильяма Уоллеса Линкольна.

Источник:

«Эссе на смерть Уилли Линкольна».

Матильда Уильямс, куратор

Библиотечной ассоциации Пибоди.

Теперь все остановились, и сотни людей, выйдя из экипажей, двинулись через ворота на кладбище к красивой маленькой готической часовне красного камня с голубыми витражными окнами.

Кунхардт и Кунхардт. Там же.

В какой-то момент выглянуло солнце, свет стал проникать внутрь через маленькие окна, заливая все голубоватым сиянием, словно на дне моря, отчего молитва ненадолго прервалась, и присутствующих охватил священный трепет.

Смит-Хилл. Там же.

Здесь, над гробом, прочел еще несколько молитв доктор Герли.

Кунхардт и Кунхардт. Там же.

Мы можем быть уверены — а потому и скорбящие родители и все дети печали тоже могут быть уверены, — что их недуг пришел не из праха, а их беда возникла не из земли.