Лионель Линкольн, или Осада Бостона

— Слава Богу, мистеръ Ліонелъ, привелось мн все-таки васъ увидть! — воскликнулъ онъ. — Это для меня самая счастливая минута съ тхъ поръ, какъ у меня изъ вида скрылись берега старой Англіи. Ахъ, мистеръ Ліонель, удемте отсюда! Вернемтесь въ страну, гд нтъ бунтовщиковъ, гд не злословятъ короля вмст съ палатой пэровъ и палатой общинъ!

— Довольно на этотъ разъ, Меритонъ, — сказала едва слышнымъ, почти совершенно упавшимъ голосомъ Сесиль. — Вернитесь на постоялый дворъ, въ гостинщу или куда угодно, только уйдите отсюда.

— Не отсылайте, миледи, человка легальнаго къ бунтовщикамъ, — взмолился Меритонъ. — Еслибъ вы только знали, сэръ, чего я у нихъ не наслушался! Какъ они кощунствуютъ! Что они говорятъ про короля. Я очень радъ, что они меня отпустили.

— Если на здшней гауптвахт оскорбляютъ вашего земного короля, — сказалъ Ральфъ, — то на гауптвахт противоположнаго берега оскорбляютъ самого Царя царей, а это гораздо хуже.

— Въ такомъ случа оставайтесь здсь, — сказала Сесиль, не вполн понявъ значеніе того презрительнаго взгляда, которымъ Меритонъ окинулъ старика, — но только пройдите въ какую-нибудь другую комнату. Майоръ Линкольнъ, здсь наврное есть еще какая-нибудь комната. Прикажите ему туда пройти. Я думаю, что и вамъ нежелательно присутствіе прислуги при нашемъ свиданіи.

— Чего вы вдругъ такъ взволновались и испугались, Сесиль? Здсь хоть и не особенно подходящее для васъ помщеніе, но вы здсь въ полной безопасности. Меритонъ, пройдите въ сосднюю комдату.

Меритонъ что-то пробормоталъ, причемъ можно было разслышать только: «Вотъ такъ костюмъ!» и по направленію его взгляда догадаться, что рчь идетъ о Ральф. Потомъ онъ вышелъ, а за нимъ ушелъ и старикъ. Сесиль и Ліонель остадись одни.

— Ничего не бойтесь, Сесиль, въ особенности не бойтесь за себя, — сказалъ Ліонель, нжно прижимая ее къ своему сердцу. — Меня вовлекла въ опасное положеніе моя безразсудная поспшность, та смутная тревога, которую вы во мн уже не разъ замчали сами, и, наконецъ, тотъ рокъ, который, видимо, тяготетъ надъ моимъ родомъ. Но у меня есть оправдывающая причина, которую я всегда могу привести, такъ что даже мои злйшіе враги не смогутъ ничего возразить, и вс ихъ подозрнія разсются.

— Что касается меня, Ліонель, то я ни въ чемъ васъ не подозрваю и ни за что не упрекаю. Я желаю только одного, чтобы бы успокоились, пришли въ равновсіе… и… и… вотъ, что Ліонель, мой милый бглецъ… настала минута… я должна вамъ прямо объяснить…

Ей опять помшалъ договорить тихо вошедшій въ комнату Ральфъ. Старость, худоба и беззвучныя движенія длали его вообще похожимъ на существо изъ другого міра. Онъ несъ въ рукахъ плащъ и шляпу, которые Сесыь сейчасъ же узнала: они принадлежали незнакомцу, который былъ ея спутникомъ въ эту тревожную ночь, полную для нея самыхъ разнообразныхъ переживаніи и приключеній.

— Въ этомъ костюм для васъ заключается свобода, — сказалъ Ральфъ съ выразительной улыбкой. — Надвайте, молодой человкъ, и вы будете свободны.

— Не врьте! Не слушайте! — вполголоса сказала Сесиль, съ ужасомъ отодвигаясь отъ Ральфа. — Или нтъ, я ошиблась. Слушайтесь его, но только будьте осторожны.

— На что мн эта одежда? — спросилъ Ліонель. — Ужъ если унижаться до переодванія, то надобно, по крайней мр, быть увреннымъ, что получится успхъ.

— Молодой человкъ! Взгляни на это живое изображеніе невинности и страха, которое находится подл тебя, и если не ради себя, то ради нея — бги, бги сейчасъ же, чтобы спастись. Черезъ минуту будетъ, пожалуй, уже поздно.

— Бгите, Линкольнъ, бгите, не думайте обо мн! — воскликнула Сесиль, разомъ перемняя мнніе подъ вліяніемъ новаго импульса. — Я останусь одна. Мой полъ, мое имя будутъ мн…

— Ни за что въ мір! — вскричалъ Линкольнъ, съ презрніемъ отталкивая одежду, которую подавалъ ему старикъ. — Я уже покинулъ васъ одинъ разъ, когда смерть только что похитила свою жертву, но пусть она поразитъ меня самого прежде, чмъ я сдлаю что-нибудь подобное въ другой разъ.

— Я потомъ васъ догоню.

— Вамъ и не придется разлучаться, — сказалъ Ральфъ, развертывая нлащъ и накидывая его на плечи Ліонелю, который не сопротивлялся, уступая настойчивости старика и жены. — Оставайтесь здсь, покуда я васъ не позову, а ты, нжный цвтокъ невинности и любви, ступай за мной и раздли со мной честь освобожденія того, кто сдлалъ тебя своей невольницей.

Отъ этихъ сильныхъ выраженій старика лицо Сесили покрылось двственной краской, но она покорно наклонила голову въ знакъ согласія. Старикъ пошелъ къ дверямъ, сдлавъ ей знакъ, чтобы она шла за нимъ, а Ліонелю, чтобы онъ оставался.

Когда оня вышли въ сни, Ральфъ дружески-фамильярно заговорилъ съ часовымъ.

— Поглядите, — сказалъ онъ, откидывая съ лица Сееили шелковый капоръ, — какая она хорошенькая, и какь она при этомъ встревожена за участь своего мужа. Бдняжка! Она все время здсь плакала. Теперь она уходитъ и беретъ съ собой одного изъ лакеевъ, съ которыми пришла, а другой останется при своемъ господян. Поглядяте на нее. Правда — хорошенькая?