Лиорн

Сейчас я уберу вот эту строчку,
Здесь штраф в полста серебряных — и точка!
Здесь штраф за оскорбление Державы,
Полсотни за такое — скромно, право.

Все нужно запретить! Все нужно запретить!
Еще я уберу вот эту строчку,
Чтоб волю императора не смели преступить!
Та — дам — та-та — та — то — то,
Та — дам — та-та — та — то — то,
Та — дам — та-та — та — дам — та — та — та-дам.

Еще я уберу вот эту строчку,
И не просите никаких отсрочек —
Вершить я должен судьбы всех поэтов
Согласно с императорским декретом.

Все нужно запретить! Все нужно запретить!
Еще я уберу вот эту строчку,
Чтоб волю императора не смели преступить!
Та — дам — та-та — та — то — то,
Та — дам — та-та — та — то — то,
Та — дам — та-та — та — дам — та — та — та-дам.

Еще я уберу вот эту строчку,
Вы слышите тревожные звоночки?
Где ложь, где правда — власть всегда укажет,
А несогласных — тут же и накажет.

Все нужно запретить! Все нужно запретить!
Еще я уберу вот эту строчку,
Чтоб волю императора не смели преступить!
Та — дам — та-та — та — то — то,
Та — дам — та-та — та — то — то,
Та — дам — та-та — та — дам — та — та — та-дам.
Та — дам — та-та — та — дам — та — та — та-дам.
Та — дам — та-та — та — дам — та — та — та-дам, та — дам…

* * *

В афише было обещано «четырнадцатое Тсалмота», то есть через три дня.

Три дня, поморщился я. Для Дерагара и Крейгара это будет очень долго.

Три дня, и это если ее величество сможет выбраться на премьеру. Если же она согласится, но пожелает, чтобы это был другой день — получится еще дольше.

Значит, мне нужно спросить ее, и чем быстре, тем лучше.

Интересно, знает ли императрица, что теперь возможно подслушивать псионическое общение? А если да, Держава ведь сможет воспрепятствовать любому, кто попробует подслушать ее разговор. И это ж каким дураком надо быть, чтобы так рисковать, да? Точно?

Я понимал, что это уже даже не паранойя, а нечто через край, однако все равно отыскал бумагу и огрызок карандаша, составил послание, плюхнул горячего воска и припечатал перстнем. Нашел ближайшего мальчика на побегушках и вручил ему послание.

— Ее величеству Зерике, Императорский дворец, — сказал я.

Он уставился на меня круглыми — круглыми очами, потом уточнил:

— Это реплика такая?

— Прости?

— Ты же репетируешь? Я ведь не…

— Нет, я не репетирую. Я вручаю тебе послание, которое нужно доставить. Именно этим ты тут и занят, так? Бегаешь с поручениями для театра?

— Да, но…

— Но?

Я не сразу сообразил, затем кивнул.

— А. Ну да. Принеси во дворец и передай в руки одному из пажей.

Скажешь, срочное послание от графа Сурке. Запомнишь? А дворцовый паж уже доставит письмо Ее Величеству.

— А. Да. Граф Сурке. — Ему сразу стало легче. Порой я забываю, что теклы такие теклы.

Он принял послание, изобразил неуклюжий поклон и умчался.

Что ж, это все, что я могу, пока не получу ответ ее величества, а значит, пора обратить внимания на другие вопросы.

«Босс, ты просто инкак не сумеешь добыть пристойной еды, не покидая театра.»

«Может, одного из посланников на это подрядить?»

«Босс.»

«Что?»

«Мне эта снедь ненавистна так же, как и тебе, если не больше. Но…»

«Ладно, ладно. Но что мне еще делать — то? С судебным иском я помочь не могу, сделка с продажей театра и так закрывается — скорее уже закрыта — без моего участия, с парой джарегов, которые хотели вывести из дела деньги, мы разобрались — ладно, Демон разобрался, — а я, похоже, тут застрял еще дня на три как минимум. Надо же чем — то заняться.»

«Может, тебя тут поучат вокалу.»

«Ха.»

Я нашел Пракситт, которая следила, как император спорит со своими советниками, и велела им «раскрываться больше», что бы это ни значило. В паузе между эпизодами она перевела взгляд на меня:

— Да?

— Мне нужен сценарий.

Она повернулась к моложавой тсалмот, что сидела рядом, и кивнула. Та поднялась и проговорила:

— Пошли со мной.

Я последовал за ней, сообщив:

— Я и не заметил, что ты тут сидишь.

— Такое со мной не редкость.