Лира и Кошмар

Юлиан поежился. Он был слишком пуглив, чтобы жертвовать своей жизнью ради своего народа – очередной пример деградации, о которой многие эльфийские мудрецы высказались в своих новых трактатах. Любой интерес к запрещенным вещам, чрезмерное любопытство, недоверие – все это было способно закончиться плахой для Юлия и стать причиной войны между людьми и солнечными эльфами. Их мир был хрупким, как паучья паутина, и его ни в коем случае нельзя было рушить.

«Неужели ты желаешь, чтобы Маски застали нас враждующими? Так врагам будет проще уничтожить обе державы».

«Нет, брат мой, ты неправ. Так им будет проще уничтожить нас. Мы наживка, разменный материал, созданный для того, чтобы ослабить мощь Масок, убить добрую часть их воинов и подпустить к человеческим землям лишь жалкие остатки, которые, в свою очередь, порубит Спасительная Лира».

Мальчишка резко захлопнул блокнот и спешно поднялся на ноги. Нет, он ни за что не поверит этим словам. Ни за что не допустит мысли о том, что Ариадна, его новоиспеченная супруга, равнодушна к народу своего мужа и позволит чудовищам спокойно растерзать всех солнечных эльфов, живущих в Солнечной Земле.

Они будут стоять вместе. До последнего. Иначе и быть не могло!

ГЛАВА ТРЕТЬЯ. ПРАВДА И ОДИНОЧЕСТВО.

Говорила: «Не бойся боли»,

Ведь страдала еще сильнее.

«Раны сердца посыпать солью

Ты осмелься, мой друг, нежнее».

Первый взгляд породил меж ними

Страть, что лучше священной клятвы.

Сжав друг друга, они отныне

Ожидали кровавой жатвы.

Женевьева Сладкоголосая, «Баллада о Двоих»

Кошмар открыл глаза и понял, что это все, на что способно его изможденное тело. Ощущение было такое, словно бедняга пробежал целый марафон, разделил постель с двадцатью женщинами, убил несколько армий солнечных эльфов, перемыл всю посуду собственного легиона, а потом протанцевал всю ночь, соревнуясь на скорость исполнения ритуальных плясок с лучшими жрецами его расы.

Нет, это было не преувеличение. Тело болело настолько сильно, что юноша зажмурился, чтобы не заплакать. Впрочем, даже на то, чтобы крепко сомкнуть веки, его сил хватало впритык.

«Что эта синеволосая сделала со мною? Неужели владеет способностью выкачивать прану из соперников, когда те не сопротивляются? Плохо».

На стенах висели плети, розги, цепи и прочие очаровательные предметы, так располагающие к доверительному разговору. Железная дева стеснительно выглядывала из темного уголка, ее распахнутые глаза таращились прямо на пленника. Юноша издал печальный вздох – его определенно ждали долгие часы утомительных разговоров и мучительной телесной боли. Ну и кому, скажите на милость, такое может понравиться?

«Она ведь уже сдернула с меня маску, лишила чести (фигурально, разумеется), а потом на колени поставила! Неужели я недостаточно пострадал?»

Где-то вдалеке раздались шаги. Парень задумчиво уставился в потолок, пытаясь выглядеть как можно более буднично – ну, насколько в принципе возможно выглядеть буднично в такой неприятной ситуации. Попробовал еще раз воззвать к своей прожорливой богине. Та не отозвалась, явно обиженная тем, что ее очаровательный протеже провалил первую же миссию.

«Ну а ты чего хотела? – разобиделся Кошмар. – Будет тебе опыт на будущее: никогда не выбирай любимчиков по одной только красивой мордашке».

– Маска.

Юноша вздрогнул, как от удара, и перевел взгляд на синеволосую, которая, прикрыв за собою дверь, быстро направилась к нему. Она была тощей, как жердь, сухонькой, как пережаренная курочка, и недовольной, будто свора дворовых собак, у которых бездомный отжал ужин. Не самая привлекательная персона, в общем – пусть и довольно необычная.

«К слову, в ней явно что-то изменилось».

Элеонора стала… харизматичнее, что ли? На ней хотелось заострять взгляд, как на чем-то действительно диковинном, и это было странно: еще несколько минут назад Кошмар мог поклясться, что ученица ночного эльфа – всего лишь неинтересная серая мышь, которых тысячи на белом свете.

С такой и разговаривать было утомительно.

– Иногда второе впечатление может перечеркнуть первое, – примирительно сказал парень, усиленно подмигивая новой жертве со своей мощью своего невыносимого обаяния. – Я очень красивый, изящный, сильный. Совершенство! Все так говорят.