Лира и Кошмар

– Заткни милосердие себе в глотку и не выеживайся, когда не знаешь, о чем говоришь, – жестоко одернула ее Лианна. – Я забочусь о твоей жизни и о безопасности человеческого края, который приютил и воспитал меня, относясь как к родной. Пророчество, написанное прародительницей с волчьей кровью, гласит, что счастье Людского Пристанища будет зависеть от Спасительной Лиры. Чтобы дожить до седин и спасти наши края от Масок, она должна была воспитываться в заточении и выжидать подходящий момент, чтобы вступить в игру.

– Солнечные эльфы стоят на пороге войны с Масками и знают, что проиграют, – примирительно добавил Арес. – Гордость мешает большинству из них бежать из страны и прятаться под дружеским кровом – но еще сильнее мешает нынешняя эльфийская королева, запретившая выезд всем воинам, боевым чародеям и даже беднякам, способным кое-как держать палку в руке.

– Умельцы и невидимки среди них все равно находятся: по твоему приказу, солнечных эльфов, бегущих к людям, не убивают, а укрывают. Дают им убежище, кормят и поят. – Лианна скрипнула зубами, выражая свое негодование. – Я не могу позволить тебе прогнуться под этих остроухих еще больше. Если мы изменим сюжет пророчества и пойдем по иному сценарию, никто не знает, сумеем ли одержать победу.

– Согласно пророчеству, лишь Людское Пристанище переживет нападение Масок, – серьезно кивнул Арес, – и только жители этих земель встретят светлое будущее, полное процветания и милосердия Триединой. На выжженные поля рано или поздно придут наши земледельцы, мир восстановится, а новые расы появятся спустя века – в конце концов, кое-какие эльфы наверняка выживут.

– Но мы ведь не знаем, что случится, если наплевать на сюжет пророчества и поступить по-своему! – воскликнула Ариадна. – Вначале была Цитадель: ночные эльфы пали жертвами Масок первыми, как и было сказано. Вторыми должны стать солнечные эльфы – твари вот-вот сотрут с лица земли и их, оставив после себя лишь зловонную черноту.

– А потом придут к нам и встретят отпор Спасительной Лиры, – заключил Арес. – Все эти годы она, как и было приказано Вашей сиятельной матушкой, прожила в заточении, обучаясь магии у последнего ночного эльфа – Адриан славится своими талантами педагога и удивительным багажом знаний о магии и войне.

– Отправим избранную к эльфам, и сами же останемся безоружными, подставляясь под удар, – подытожила Лианна. – Кто знает, что случится тогда? Вдруг умрут вообще все – и солнечные эльфы, и люди, и те жалкие крохи остроухих проходимцев, скрывающиеся под нашим крылом?

Девочка вздохнула и опустила светлую головку. Сложная прическа из множества косичек и шпилек делала ее похожей на красивую куклу, сделанную рукой талантливого мастера, бледная кожа казалась фарфоровой. Когда-то давно такой молодой и красивой была ее мама – портрет юной наследной принцессы висел над камином в приемной, и Ариадна всегда засматривалась на него, когда встречала иностранные делегации или просто проходила мимо.

Жаль, что она не застала маму такой. Королева людей, которую она знала, была суровой, неразговорчивой женщиной с лысым черепом, бельмом вместо левого глаза и жилистыми руками, полными пустой силы и лишенными материнской любви. Мама постоянно критиковала ее, Ариадну, когда те оставались наедине – а еще ужасно относилась к папе. Она крутила роман с Аресом, назначила его своим официальным фаворитом и окружила себя десятками прихлебателей, красивых и бесполезных, согласных с каждым ее словом.

Папа худел и бледнел, его магическая сила и невероятное обаяние сходили на нет. А потом он выпил какое-то зелье – вроде бы, чтобы стать привлекательнее, умнее или просто лучше – и сошел с ума. Случайно. Такое, к сожалению, тоже в жизни бывает.

Ариадна посмотрела на своих слуг, замерших внизу. Лианна, позабывшая свое место, жестокая и рациональная, равнодушная к окружающим и лишенная всякого уважения к вышестоящим. Арес, ставший главной причиной отцовского безумия, с этой его легкой полуухмылочкой на красивых губах и треклятым волшебным посохом. До чего же они были ей отвратительны! Оба видели в ней глупого ребенка, легко манипулируемого, слишком доверчивого, импульсивного и доброго, чтобы быть королевой.

Девочка посмотрела на свои руки, сложенные на коленях, на подрагивающие тощие коленки, обтянутые бархатом парадных брюк – и вздохнула.

Потому что они были правы.

Она обнаружила его в декоративной теплице: в месте, куда дозволялось ходить лишь избранным – и замерла при входе, стеснительно обняв руками плечи. Солнечный эльф сидел на лавочке, опустив голову, и что-то поспешно строчил, закусив нижнюю губу.

Его длинные золотые волосы были переброшены на правое плечо, смугловатая кожа и желтые глаза переливались в солнечном свете. Узоры татуировок на худеньких руках вились до самого горла, где сплетались в красивый узел и расходились на спине тонкими лучами.