Лирика

Doubt Me! My Dim Companion!
Why, God, would be content
With but a fraction of the Life —
Poured thee, without a stint —
The whole of me — forever —
What more the Woman can,
Say quick, that I may dower thee
With last Delight I own!

It cannot be my Spirit —

For that was thine, before —
I ceded all of Dust I knew —
What Opulence the more
Had I — a freckled Maiden,
Whose farthest of Degree,
Was — that she might —
Some distant Heaven,
Dwell timidly, with thee!

Sift her, from Brow to Barefoot!

Strain till your last Surmise —
Drop, like a Tapestry, away,
Before the Fire's Eyes —
Winnow her finest fondness —
But hallow just the snow
Intact, in Everlasting flake —
Oh, Caviler, for you!

1861

275

Не веришь мне, мой странный друг!
Поверь! Ведь даже Бог
Крупицей от такой любви
Доволен быть бы мог.
Лишь всю себя и навсегда —
Что женщина еще
Способна дать, скажи, чтоб я
Могла принять в расчет!

То не душа моя — она

Была твоей всегда;
Я уступила весь свой прах, —
Каких еще наград
Не получил ты от меня,
Какой еще судьбой
Гордиться деве, кроме как
На неких дальних небесах,
Смиренно жить с тобой!

Проверь ее, сожни ее,

Просей от лба до пят,
И все сомнения твои
В ее огне сгорят.
Развей всю нежность, все тепло,
Всю легкость ее нег,
И ты получишь ледяной
И вечно чистый снег.[67]

280

I felt a Funeral, in my Brain,
And Mourners to and fro
Kept treading — treading — till it seemed
That Sense was breaking through —

And when they all were seated,

A Service, like a Drum —
Kept beating — beating — till I thought
My Mind was going numb —

And then I heard them lift a Box

And creak across my Soul
With those same Boots of Lead, again,
Then Space — began to toll,

As all the Heavens were a Bell,

And Being, but an Ear,
And I, and Silence, some strange Race
Wrecked, solitary, here —

And then a Plank in Reason, broke,

And I dropped down, and down —
And hit a World, at every plunge,
And Finished knowing — then —

1861

280

Звук похорон в моем мозгу,
И люди в черном там
Все ходят — ходят — за моим
Рассудку попятам.

Но лишь усядутся они,

Как службы мерный бой —
Стучит — стучит — как барабан —
Над самой головой.

И слышу — ящик подняли,

И скрип — терпеть нет сил —
Их кожаных сапог возник —
И мир — заголосил,

Как будто небо — колокол,

А существо — лишь ухо,
И я, и тишь расколоты,
И странен путь — и рухнул

Тогда рассудок сломленный,

И я лечу все вниз — и вниз —
И бьюсь о мир, и, каждый раз,
В сознании, оставляю жизнь[68]

289