Лис

Только за одну неделю Алевтину Угланову дважды вызывали к Ошеевой. Хотя тяжелое лицо Елены Викторовны оставалось невозмутимым, напряжение чувствовалось и в пальцах, сжимавших карандаш, и в тоне, каким она просила секретаршу «пока не беспокоить». Первая игра КВН между командами юристов и финансистов была назначена на шестое марта – аккурат перед женским днем. Ошеева подробно расспрашивала об участниках, просила представить сценарий выступлений, в десятый раз согласовывала список запретов: никакой политики, никаких шуток про алкоголь, никакого юмора ниже пояса, никаких сомнительных упоминаний ректората, деканатов, профессорско-преподавательского состава. Пошутить про столовую не возбраняется, «только не увлекайтесь». Аля сосредоточенно кивала, в десятый раз записывая табу в тетрадку – вид прилежно записывающего подчиненного успокаивает, – и придав лицу располагающее выражение. Улыбаться не пыталась, потому что знала: сейчас улыбка искренней не получится.

Елена Викторовна понимала, что концерт накануне Восьмого марта, организованный под ее руководством, притом удачный концерт, укрепляет ее позиции. Водовзводнов теперь появлялся на работе редко, болезнь брала верх, и недалек день, когда он объявит о преемнике. Ошеева любила ректора и не хотела думать о его возможном уходе, но если это все-таки случится, нужно сохранить голову на плечах и не совершить ни одного неверного шага.

Странно устроен мир. Она уже два года фактически управляет университетом, следит за учебной частью, предложила организовать новый факультет, не забывает ни о науке, ни о прибыли, ни о грантах. Водовзводнов знает об этом, потому что видит деньги. Но для того чтобы ее усилия оценили как следует, нужно устроить капустник, студенческий балаган. Что ж, она взвалит на себя и это дело, покажет всем, что и здесь справляется с обязанностями лучше других. Главное – соблюсти приличия. Придут старухи, заведующие кафедрами, десятки женщин-преподавателей, Уткин, ветераны, словом, люди старой закваски. Сами студенты приличиями не интересуются.

Жаль, нет больше комсомола, в который раз думала Елена Викторовна. В университете нужна организация вроде комсомольского комитета. Чтобы за этикой студентов не ректорат следил, а сама же молодежь в лице лучших своих представителей. Выделить помещения, давать деньги на поездки, коммерческим студентам – скидки, бюджетным – повышенные стипендии. Но сейчас комитет комсомола – сама Елена Викторовна. Рука на всех пульсах – от ректора до активиста-первокурсника.

За мечту нужно заплатить, это Алевтина Угланова сознавала отчетливо и болезненно. Чтобы поставить «Ромео и Джульетту», где она может оказаться режиссером и исполнить главную роль, приходится брать на себя обязанности массовика. И ладно бы только сыграть Снегурочку-адвоката на юридическом утреннике. Теперь вечера напролет идут репетиции приветствий команд, готовятся вопросы викторин, выступления капитанов. Когда же дело дойдет до Шекспира?

Тагерт передал ключи от комнаты, где хранилась музыкальная аппаратура, сдержанно спросил, может ли чем-нибудь помочь. Не нужно, отвечала она, справляемся. Помощь бы ей пригодилась, но она должна доказать – Тагерту, Ошеевой, себе – что способна руководить театром сама.

На репетициях отсутствовала половина участников, а те, что присутствовали, слушали режиссера, то есть Алю, через раз. Особенно тяжело поддавались мальчики. Подчиниться девочке на глазах у всех? Алевтина терпела все взбрыки и капризы, к тому же посматривала, нельзя ли кого-то из кавээнщиков использовать в театре.

Впрочем, когда на репетицию явилась сама Ошеева, даже мальчики позабыли о своей гордости и сделались противоестественно послушны. Аля чувствовала торжество, но и легкое разочарование: если ты смел, осмелься остаться смелым и перед начальством. А если ты перед начальством такой шелковый, не изображай джигита перед сверстниками. Радость от послушности артистов омрачалась двумя обстоятельствами: во-первых, на репетиции опять отсутствовала половина людей. Во-вторых – и это гораздо хуже – с первых минут Елена Викторовна принялась выражать недовольство сценарием. И это при том, что участники только-только начали запоминать текст. Например, у команды юристов была сценка «Опоздавшие». Профессор монотонно читает лекцию, и каждые десять секунд входят опоздавшие студенты, которые с порога спрашивают позволения войти и бубнят фантастические оправдания. Лектор, мастерски срисованный с профессора Зарипова, подобно дьячку, уныло частил:

– За кражу крупного рогатого, мелкого рогатого, крупного безрогого и домашнего мохнатого скота полагается наказание…

Тут вбегал очередной запыхавшийся студент, выпаливая:

– Ради бога простите! У нашего троллейбуса рога отвалились. Можно войти?

Профессор продолжал:

– …наставить рога и подвергнуть поношению.

На репетициях эта сценка всех веселила, Алевтина была уверена, что и в зале она вызовет смех. Но лицо Елены Викторовны выражало неодобрение.