Лис

Сергей Генрихович снял очки и зажмурился. Что значит примириться с соседями? Они не ссорились, просто годами пребывают в состоянии враждебного несогласия с самим фактом соседства. Причем обнаруживают причины несогласия именно в качествах друг друга, в неправоте, а вовсе не в том, что совместное проживание в общей квартире посторонних людей противоестественно. Из этого каждодневного настороженного приглядывания друг к другу как к потенциальным нарушителям границ постепенно выросла уверенность в том, что сосед недостаточно уважителен, аккуратен, воспитан, что при первой возможности улучшить жизнь за твой счет он непременно это сделает.

Живи они в отдельных квартирах, Тагерту не было бы дела до соседей, возможно, он сумел бы даже обнаружить в них если не симпатичные, то хотя бы забавные свойства. Но почему не попробовать найти их сейчас, когда при одном воспоминании об Олеге, его сдавленном голосе, запахе лосьона, кобуре на поясе, звуках, которые он издает, у Тагерта портится настроение? Нет, если смотреть на соседа такими глазами, ничего хорошего не найдешь. Однако, вероятно, и Олег, думая о Тагерте, без особой нежности вспоминает его голос, усы, круглое лицо и другие черты, которые неприязнь выделяет и искажает в ком угодно. При этом сам Сергей Генрихович как-то уживается с собственными усами и щеками…

Он подошел к зеркалу, поглядел на себя, нахмурился и вернулся к окну. Каждый человек оправдывает себя изнутри. В утробе самочувствия люди живут в пригнанности, в согласии с собой, насколько такое вообще возможно. Принять другого человека можно только через самосознание, через то, как он сам себя ощущает, понимает, оправдывает.

Мысли побежали резвее, каждая тянула в свою сторону. Вот, положим, думал Тагерт, на корточках сидит парень в кожаной куртке, спортивных штанах, в кепке, на кистях рук татуировки. Он сидит, медленно поглядывает по сторонам, то и дело лениво сплевывает. Тебе этот человек несимпатичен, ты не одобряешь ни сидения на корточках, ни этих плевков, ни лениво-нахального взгляда. Но что сам этот человек думает о себе? Почему он так себя ведет и считает это поведение правильным и достойным? Наверняка он должен постоянно отстаивать свое место в кругу себе подобных, не обнаруживая лишней чувствительности, которую могут принять за слабость.

Плевки – способ показать равнодушие к пустякам – опасностям, сантиментам, лжи, любым превратностям судьбы. Следовательно, изнутри такой человек выглядит почти как солдат на посту внутренней силы и чистоты. Да, чистоты, потому что знает цену лозунгам, куплетам и прочим ложным попыткам завладеть его волей. Но своих он не предает – тьфу! – угрозам не поддается – тьфу! – не станет унижаться перед властью – тьфу!

А что же Олег, разгорячившись думал Тагерт. Олег – телохранитель. Может, пока ему не приходилось вставать между тем, кого он защищает и выпущенной пулей. Но раз выбрал такую работу, следовательно, думает об этом. Какой-то вредный голосок из подсознательного тумана пропищал: «Олег? Под пули? Просто ему нравится ходить в черном костюме, носить черные очки, ездить в черной машине и носить при себе пистолет». Нет, не так, да и не в этом дело, – упрямо додумывал главный Сергей Генрихович. Человек, готовый заслонить другого, видит жизнь не так, как остальные. Разумеется, он защищает жену и сына, для этого не нужно даже быть телохранителем. Разве это противоестественно? Будь у Тагерта семья, он тоже защищал бы сына, даже в том случае, если сын оказался бы неправ. Дома, в своем кругу, судил бы о поступке ребенка, но от чужих заслонял собой. «Погоди, но если бы твой сын на самом деле украл деньги у соседа, ты бы вернул деньги?» – продолжил вредный голосок.

– Ты сам виноват в том, что подложил свою открытую комнату с кошельком в столе подростку, который не утвердился в жизненных правилах. Да, я бы предложил деньги, но не выдал сына. Сказал бы, мол, для сохранения мира и согласия.

Через пару дней он получит зарплату, купит кофе, сыр, кусок хорошей ветчины и устроит пир после двухнедельного гречневого поста. Да, с соседями можно жить в согласии, и согласие следует построить на понимании, на уважении к чужому миру. Кажется, сегодня ему удалось сделать шаг в сторону этого искреннего приятия. «Трус и капитулянт», – подытожил вредный голосок, которому Тагерт ничего не ответил.

•