Лис

– Какой гонорар? – спросил новоиспеченный Гогнадзе.

– А ты с юмором, – одобрила Аля. – Репетиция в первом зале завтра в пять. Надумаешь – приходи.

•

В субботу Костя с Марьяной навестили Тагерта, который только что переехал на новую квартиру. В доме пахло краской, мокрой известкой, коробки с неразобранными вещами громоздились по углам. Сидеть можно было на крошечном диванчике, испуганно прижавшемся к стене на кухне. Здесь же помещались электрическая плита и умывальник. На диване могли усесться только два человека, Тагерт стоял, прислонившись к плите, и благосклонно поглядывал на гостей.

– Сергей Генрихович, а давайте мы что-нибудь поможем? – предложила Марьяна. – Как-то не сидится.

Костя взглянул на Марьяну с плохо скрываемым умилением. Тагерт усмехнулся:

– Вот и зови таких в гости. Самим не сидится – и мне теперь придется работать.

Он любовался красивой парой и чувствовал гордость оттого, что эти двое познакомились благодаря ему.

– У вас в хозяйстве нет рубахи для работы? – спросила Марьяна.

Солнце хлынуло в комнату вместе с гомонящим сквозняком. Казалось, откупорив окна, люди раскрыли на полную глаза, слух и легкие. Искрясь лопающимися пузырьками, по стеклу стекала вода. Оказалось, мыть окна втроем, болтать, смеяться, вдыхая холодный мартовский воздух – почти счастье, а может, именно оно. Марьяна рассказывала, как они с младшей сестрой и подружками сестры играли дома в прятки. Сестра потихоньку прилепила к тапочкам остальных комки пластилина, так что двигаться неслышно ни у кого не получалось. Когда началась игра, по всей квартире раздались липкие щелчки. Спрятаться не удалось никому, в том числе сестрам, которых мать заставила оттирать от пластилина паркет и ковер.

После ухода гостей Тагерт не переставал улыбаться: эта пара так счастлива, и сколько еще вокруг счастливых пар. Когда же у него появится кто-то, с кем можно так же сидеть на тесном диване, мыть окна, хохотать, говорить глупости?

За три года перед тем Тагерт встречался с женщиной, водившей экскурсии по музеям Московского Кремля. Женщина была несколько старше Сергея Генриховича, характер имела каверзный, порой исчезала на месяц-полтора, возвращаясь, рыдала, пела под собственный аккомпанемент «Мы странно встретились», требовала стихов и красного. В последний раз явилась в конце января, ходила по комнате в сапогах, молчала.

– Ты заведи кота. А меня забудь, Сереженька, преступница я, не от мира сего.

Рассказывала про какого-то генерала, который после экскурсии подарил ей золотые часы. Разбила бутылку уксуса, хотела заплакать, да не вышло: уксус перешиб слезы. Больше она не появлялась, а Тагерт не звонил.

Сергей Генрихович взглянул на клетчатую рубаху, в которой работала Марьяна. Только женщины умеют так аккуратно складывать вещи.

•

Накануне седьмого марта половина акустических колонок в первом зале не работала. Это выяснилось на генеральной репетиции, которую так и не удалось провести, не столько из-за звука, сколько из-за того, что радист Юрий Афанасьевич и электрик Анатолий Верхушкин бродили по залу, поднимались на сцену, расталкивая кавээнщиков, выдергивали и снова подсоединяли какие-то проводки. К середине то и дело прерывавшейся репетиции двери зала отворились, пропуская первого проректора, проректора по общим вопросам, деканов юридического и финансового факультетов, Нуанга Кхина. Все эти важные и занятые люди поднялись на балкон, чтобы оттуда наблюдать за происходящим. Через десять минут комиссия убедилась в том, что слышимость никуда не годится, и на балкон были приглашены оба техника. Выслушав сообщения о «старой проводке», «проверке контактов» и «студентах, которых нельзя подпускать к дверной ручке, не то что к аппаратуре», Елена Викторовна Ошеева отчетливо произнесла:

– Значит так. К концу дня все будет работать, как в аптеке! Как часы! А если не будет, пишите заявление по собственному желанию, господа-товарищи.

К вечеру звук не заработал, и половину следующего дня проректор по общим вопросам Никита Фролович Кожух провел в зале, где десять монтеров, спешно приглашенных из двух ведомственных домов культуры, ползали по полу, взбирались по приставным лестницам к черным ящикам колонок, считали до двух в микрофоны. Радист Юрий Афанасьевич и электрик Анатолий Верхушкин угрюмо смотрели на происходящее через окошки кинобудки. Не справившись с работой вчера, сегодня они не хотели затеряться среди чужаков и попадаться на глаза начальству. Наконец к трем часам пополудни звук вернулся во все динамики, и в зал гуськом проследовала бригада уборщиц с пылесосом, похожим на космический спутник, а также с ведрами, швабрами, тряпками.