Лис

Бывают моменты, когда нам кажется, что мы счастливы, но они скоротечны. Едва повзрослев, мы забываем, что такое истинное счастье. Мы живем образами, вживленными в саму нашу суть. Религия, политика, карьера, деньги, власть, отношения, секс. Ради чего мы живем? К чему стремимся? Мы гоняемся за тем, что становится абсолютно ненужным, в тот самый момент, когда мы, наконец, обретаем желаемое. Едва заполучив что-то одно, мы понимаем, что этого ещё не достаточно для истинного счастья. Надо ещё «кое-что», и вот тогда будет счастье. И мы снова бежим, снова гонимся за чем-то, за кем-то. Но, едва обретя, вновь испытываем разочарование.

Мы никогда не можем быть полностью удовлетворены, нам всегда недостает самой малости, и мы мчимся за этой малостью, не замечая жизни. В чём смысл этой погони? Все мы в итоге оказываемся на костре, или в земле. Каково же должно быть разочарование, в тот момент, когда смерть приходит за тобой, а ты понимаешь, что так и не достиг цели? В чем смысл всей этой гонки, если это приносит тебе лишь мимолетное удовлетворение?

Я не знаю, откуда пришли все эти мысли, но кажется, в тот момент, когда я смотрел на костер, уносящий с собой тела двух совершенно разных людей, я понял нечто важное. Я не в состоянии это описать, или передать. Это нечто, более всего похожее на детство. Его нельзя описать, его нельзя передать, его нельзя понять. Его можно только ощутить, прожить. Быть может, только дети знают истинный смысл жизни? А взрослея, мы окончательно утрачиваем его. Как мы упускаем тот момент, когда наша жизнь меняется? Почему не видим, что с каждым новым днем, всё больше перестаём быть целостными, перестаём быть любопытными, перестаём быть счастливыми? В конечном итоге, наши жизни больше не принадлежат нам. Они состоят из общественного мнения, из одобрения или порицания. Мы не видим сами себя, лишь наше отражение в глазах окружающих. Неужели с годами мы не умнеем, а становимся только глупей, пока не умираем, погрязнув в своей убежденности и глупости?

– Знаешь, Чип, а я, кажется, понял. Они появились на свет так же, как и все остальные. Каждому был дан шанс, прожить эту жизнь так, как ему этого хочется. Ричард – он всю свою жизнь посвятил другим. Он служил чужим идеалам, жертвовал всем ради других. А Глыба… он жил только ради себя, он ставил себя выше всех остальных. А теперь жизнь покинула обоих, и всё вернулось на круги своя. Они вновь ничем не отличаются друг от друга. Они родились одинаковыми, прожили две совершенно разные жизни, и вновь стали одинаковыми. Как думаешь, быть может, они уже начали новый этап? Вновь родились где-то, абсолютно одинаковыми, но с уже приобретенным опытом, пусть и не подозревая об этом? Быть может никогда не поздно всё исправить? Или один из них сейчас в раю, а другой в аду, и это финал их историй?

Вильям!

Чип, так же как и я, не отводил взгляд от костра. Он, видимо, понимал, что мне вовсе не нужен ответ. Я начал что-то осознавать, пусть и не до конца, но теперь я буду искать. Во мне проснулось любопытство, как когда-то в детстве, и на какой-то миг я даже забыл о совершённых ошибках.

– Нам пора. Солнце скоро сядет, а до темноты нам надо выбраться на дорогу. Прощай, Ричард. Я выполню твою просьбу, клянусь!

Отвернувшись, мы стали удаляться от места, изменившего меня навсегда. Места, где я совершил страшную ошибку, камнем нависшую надо мной. Но здесь произошло нечто большее. Нечто, чего я пока не осознал и что мне ещё только предстоит обрести.

Я нашёл в кладовке рубаху взамен испорченной и побрел, погруженный в свои мысли. Меч я бережно завернул в лохмотья, чтоб не бросался в глаза окружающим. Видимо, я так погрузился в свои мысли, что не замечал ничего вокруг. И тут же за это поплатился.

– А вот и наш старый знакомый! Жив-здоров.

Едва опомнившись, я хотел рвануть в лес. Это были дружки Глыбы, его банда. Они каким-то образом выследили меня. И я уже хотел было бежать, но замер как вкопанный, услышав следующую фразу.

– Только рыпнись – и получишь с десяток стрел.

Клянусь, если бы он рявкнул, я бы рванул не задумываясь. Но этот спокойный, ледяной тон, просто выбил почву у меня из-под ног. Я замер, и только теперь осмотрелся.

Их было шестеро. Грязные, оборванные, злые и решительно настроенные. Четверо с луками держали меня на прицеле. Никаких шансов на побег. Один, видимо тот, кто был главным в отсутствие Глыбы, привалился к дереву, скрестив руки на груди. Ещё один, держа в руках меч, обходил меня по кругу, пытаясь оказаться за спиной.

– Верное решение. А теперь скажи, где остальные, и что там за дым валит?

Дым? Вот оно что. Я сам себя выдал. Они заметили костер и решили проверить, всё ли в порядке у их дружков. А тут я, сам иду к ним в руки. Болван, самый настоящий болван.

– Я задал вопрос.

– Они мертвы.

Врать не имело смысла, да и не хотелось. Будь что будет.

– Что все?

– Все.

– А как же твой приятель? Ну, тот слюнтяй.

– Он тоже.