Лис

Оставив ветку возле входа в пещеру, я сбегал в лес, собрал как можно больше хвороста, вернулся, неся в руках целую охапку, и вывалил поверх импровизированной волокуши. Так будет надежней, и есть шанс, что всё не сотрется о камни. Закончив с этим, я приступил к погребальному костру.

Ветки с деревьев я больше не рвал, да они бы и не подошли. Костер должен гореть яростно, нужны только сухие поленья. Как вы помните, их вдоволь валялось на земле. Когда я, наконец, закончил – а на это ушло не меньше двух часов, – солнце уже скрылось из виду.

– Надо поторапливаться.

Бросив критический взгляд на получившуюся конструкцию, я ухватил волокушу и затащил её в пещеру. Здесь ничего не изменилось, и уже никогда не изменится.

– Всё готово Ричард.

Когда я принялся укладывать тело на волокушу, меня била крупная дрожь. Ричард был словно соткан из куска льда, такой же холодный и безжизненный. Вот, что остается после нас, когда мы покидаем этот мир. Жизнь ушла, и тепло ушло вместе с ней. Больше оно никогда не вернётся в тело. Можно разжечь вокруг сотни костров, но внутри будет только лёд.

Он был тяжелый, никак не меньше девяноста килограммов, как мне показалось. Я не мог его поднять, сам-то вешу около шестидесяти пяти, если уже не меньше. Мне оставалось только одно – перекатить его, как бревно, на волокушу. Ничего не получалось. Он находился в позе эмбриона, прижимая одну руку к животу, а в другой до сих пор был меч.

– Ну, пожалуйста, Ричард, я не могу выносить этого.

Безысходность, словно тиски, сдавила мне грудь. Слезы полились против моей воли, а я всё пытался уложить его. Единственным желанием в тот момент было убежать прочь. Забиться в самый тёмный угол пещеры, и рыдать там во весь голос. Но я не мог позволить себе такой слабости. Я должен выполнить его просьбу. Его последнюю просьбу. А для этого необходимо было придать тело огню, так как бросить его – всё равно что обмануть.

– Да будь ты проклят, Ричард. Слышишь ты меня? Будь ты проклят, со своей честью. Ты сам это сделал, сам. Ты не имеешь права обвинять меня в чём-то. Будь ты проклят!

Гневные слова, не имеющие ничего общего с действительностью, помимо воли слетали с губ. К отчаянью прибавилась злость, и только это чувство помогло мне.

Я, наконец, взвалил тело на волокушу, а сам продолжал рыдать и бить его руками, пока не рухнул сверху, продолжая тихо всхлипывать.

Именно в таком состоянии меня застал Чип. Я почувствовал, как он пытается добраться до моего лица, и чуть было снова не отпихнул его. Но на этот раз я не позволил себе так подло с ним обойтись. Я прижал его к груди и плакал так, пока слезы, наконец, не иссякли. Всё это время Чип даже не пытался меня остановить, он просто уткнулся мордочкой в мою грудь и ждал. Это была поистине чудесная белка.

– Спасибо, Чип. Если бы не ты, даже не знаю, что было бы со мной. А теперь пойдем, нам пора.

Чип высвободился из моей хватки, и подбежал к телу Глыбы. Он бегал вокруг него, и явно пытался мне что-то сказать.

– Что? Чего ты хочешь? Я не стану прикасаться к этой твари. Нет и ещё раз нет. Если ты так этого хочешь, можешь сам натаскать дров и сжечь его. Он не был человеком даже при жизни, а сейчас это просто кусок дерьма.

Не обращая больше внимания на глупую белку, которой вдруг вздумалось поиграть в милосердие, я потащил волокушу на улицу. Это оказалось не так сложно, как я себе представлял. Приходилось обходить неровные участки, только и всего.

Вы наверняка уже задавались вопросом, как же я затащу Ричарда на погребальный костер, если я его на волокушу еле взвалил? Задавались? Тот, у кого богатая фантазия, такими вопросами не задаётся, он уже давно придумал, как это можно было провернуть. Как, впрочем, и я.

Сложив погребальный костёр у основания подъёма, упирающегося в пещеру, я сложил из нескольких длинных и ровных веток что-то вроде мостков, соединяющих вершину костра с землей. Этакий мост, по которому вполне можно протащить тело.

Безусловно, я был уверен, конструкция выдержит меня, она прошла все испытания, но вот вопрос: что будет, когда я стану тащить по ней Ричарда? Это мне ещё предстояло выяснить, но вначале я должен был смыть с него засохшую кровь и грязь. Негоже отправляться в последний путь в таком виде.

Осторожно срезав с него рубашку, я сбегал к ручью, выстирал её, как следует, намочил и, используя её вместо губки, смыл с тела запекшуюся кровь. Право, лучше бы я этого не делал. Открывшаяся взору рана вызывала приступы тошноты. Описывать здесь я её не стану. Поверьте мне на слово, ни к чему это.

Когда я уже заканчивал, мимо меня пробежал Чип. Бежал он в пещеру, и не с пустыми лапами. В зубах у него был пучок хвороста. Его бы и на коробок спичек не хватило.

– Чип, ты что делаешь? Вернись. Ты слышишь меня? Чип!

Он даже не подумал остановиться. Упрямый засранец. Пришлось идти за ним. Когда я только входил в пещеру, он снова прошмыгнул мимо меня, даже не подумав притормозить. Окликать его было бесполезно, да и вовсе не обязательно. Я знал, куда он бегает.