Лис

Кивнув в темноту, Дитрих снова вернулся за стол и, достав откуда-то потрепанную книгу в кожаном переплёте, уставился в неё. Очевидно, его не сильно интересовало предстоящее развлечение, чего не скажешь о жирдяе, вынырнувшем из темноты.

Вы не подумайте, я вовсе не осуждаю полных людей. Скорее, напротив, считаю их самыми счастливыми. Ведь в частности это добрые, щедрые и отзывчивые люди. Но не жирдяй, которого я сразу окрестил именно так и никак иначе.

Его мелкие глазки, никак не вяжущиеся с тремя подбородками, жадно оценивали меня. В предвкушении он даже облизнул губы. Когда же он поднял потную ладонь и протянул её к моему лицу, я инстинктивно попытался отпрянуть, не скрывая отвращения. Жирдяй это заметил и ухмыльнулся, на миг явив миру два ряда гнилых зубов.

– Ничего, сейчас ты и не так задёргаешься.

По-своему оценив мой жест брезгливости, произнёс он охрипшим голосом, и его рука хищной змеёй скользнула куда-то за левое ухо, и эту область словно молнией прошило, а следом накатило…

Я был всё в той же комнате, только на этот раз лежал на столе, всё так беспомощно скован. Ещё не совсем понимая, что же на самом деле произошло, я решил осмотреться, как вдруг почувствовал, что кто-то ползает по моим ногам, царапая их острыми коготками. Как это ни странно, но шея была свободна от каких-либо оков, и я мог видеть обладателей противных когтей. Вот только лучше бы я этого не видел. КРЫСЫ. Целая толпа откормленных, но явно голодных в данный момент крыс. Матерые тварюги бесцеремонно выискивали самые лакомые, по их мнению, места, обнюхивая каждый сантиметр. По всему телу пробежала волна предательской дрожи, а разум забился испуганной птицей, попавшей в клетку.

– Пошли вон, твари. Прочь. Убирайтесь.

Голос сорвался на щенячий визг. Никогда не любил крыс. Отвратительные твари, не брезгующие даже своими сородичами, они у кого угодно вызовут страх, что уж говорить обо мне, не способном даже пальцем пошевелить. Жалкая попытка сбросить их обернулась тем, что оковы, стягивающие ноги, порвали кожу, и вниз побежала тонкая струйка крови. Словно они только этого и ждали, твари победно запищали и набросились на такую сладкую плоть. Собственный крик, раздавшийся в тот момент, когда несколько десятков челюстей, стали рвать мои ноги, заглушил и их писк, и мерзкие хлюпающие звуки. Вскоре крик перешёл в поросячий визг, а я изо всех сил пытался вырваться из оков и убежать прочь, как можно дальше. Тщетно. Даже сознание отказывалось угасать, заставляя в полной мере ощутить всю полноту происходящего. Беспомощность и безнадежность заглушили даже те крохи надежды, что присущи любому человеку в любой ситуации. Ведь надежда есть всегда. Даже падая с крыши небоскреба, человек до самого конца надеется, что сможет выжить, пока не встретится с поверхностью тротуара. Только не в моём случае. Я был уверен, что подлые создания сожрут меня целиком, а после ещё долго будут пировать над моими останками. В какой-то момент я возжелал быстрой, мгновенной, безболезненной смерти. Кажется, я даже молил Создателя, чтобы он оказал мне такую милость. Вот только не в его стиле отвечать на призыв о смерти, а воззвать к другим силам я не рискнул. Даже в тот момент мысль продаться тьме пугала меня больше, чем перспектива быть съеденным заживо.

Пытка длилась ровно столько, сколько необходимо трём десяткам голодных тварей, чтобы не спеша обглодать всю плоть и добраться до костей. Об этом я узнал только по характерному звуку, так как смотреть на это зрелище отказывался напрочь. Когда же услышал звук, очень похожий на скрежет зубов по кости, я с такой силой сжал челюсти, что услышал, как лопнула зубная эмаль. Звук оказался настолько неестественным, словно во рту разбилась фарфоровая чашка, и я даже не успел удивиться, как вдруг всё закончилось. Будто невидимый фокусник взмахнул волшебной палочкой и всё исчезло.

Я снова был в пыточной, всё так же скован в вертикальном положении. Напротив стоял ухмыляющийся садист. Вновь обретенный ошейник не позволял посмотреть вниз, но, пошевелив пальцами ног, я едва сдержал вздох облегчения. Похоже, дьявольское устройство каким-то образом воздействовало на мозг, навевая не отличимую от реальности иллюзию.

– Смотри-ка, – деланно удивился мучитель. – Я думал от этой вашей штуки он будет скулить и просить о пощаде, а он только обделался и всего-то. Может, в тех записях что-то напутали? Или я что-то неправильно прикрепил. Попробуем по старинке?

Вопрос явно был адресован Дитриху, но он всё так же пялился на меня, оценивая, как это делает мясник, глядя на тушу свиньи перед тем, как нанести удар топором. Этот взгляд привел меня в бешенство. Всё, что я мог сделать в тот момент, это плюнуть в ухмыляющуюся рожу моего мучителя. Именно так я и проступил. Плевок вышел отменный и угодил в один из его мелких глазёнок. Жирдяй завопил, будто ему в глаз попала ядовитая кислота.

– Ах ты, сукин сын, – срываясь на визг, вопил он. – Да я тебя на ремни порежу. Я из тебя все кишки…