Лисао

Князь Хуай не умел отличить, где преданный был слуга. Поэтому он у себя во дворце поддался внушеньям своей Чжэн Сю, затем он, с другой стороны, был обманут пришедшим Чжан И. Он отстранил от себя Цюй Пина и доверился высшему чину, вельможе и правителю Цзы-ланю. Войско с позором погибло, и землю ему окорнали. Потерял целых шесть областей и сам умер в Цинь, на чужбине, посмешищем став для всей страны. Вот где беда произошла от недопонимания людей! В «Переменах»[17] читаем: «Колодец прозрачен, а он не пьет — и это на сердце моем лежит огорченьем. Но можно ту воду черпнуть! Коль светел наш царь, и он и другие получат от неба каждый свою благостыню». Ведь если нет света в уме государя, то разве достоит ему благостыня?

Главный правитель Цзы-лань, услышав, что так говорят, пришел в ярость и предоставил верховному вельможе очернить и умалить Цюй Юаня перед князем Цин Сяном. Цин Сян разгневался и выгнал его. Цюй Юань пришел к берегу Цзяна[18], с распущенными в беспорядке волосами гулял и горестно пел на берегу затона. Лицо его было страдальчески изможденное, весь иссох он, скелет-скелетом. Отец-рыбак увидел его и спросил: «Ты не тот ли сановник, что заведовал здесь тремя родовыми княжескими уделами? Почему это ты вдруг дошел до такой жизни?» Цюй Юань отвечал: «Весь мир стал грязен и мутен, а я в нем один лишь чист. Все люди толпы опьянели, а я среди них трезв один. Вот почему я и прогнан». Отец-рыбак говорил: «Скажу тебе, что совершенный человек — он не грязнится и не портится от прочих. А между тем умеет он со всею жизнью вместе быть, идти туда или сюда. Если весь мир стал грязен и мутен, то почему ты не поплыл вслед за течением его и не вознесся на его волне? Если все люди толпы опьянели, почему б не дожрать ту барду, что осталась, не допить ту гущу вина? Зачем, на груди лелея топаз, в руке зажимая опал, себя отдавать в жертву изгнания?» Сказал Цюй Юань: «Я слышал такое: тот, кто только что вымыл себе лицо, непременно отщелкает шапку от пыли; а тот, кто купался в воде, сейчас же он платье свое отряхнет. А кто же еще из людей сумеет, оставшись весь чистеньким чист, терпеть от других липкую, жидкую грязь? Уж лучше, пожалуй, направиться мне к идущему вечно потоку, себя схоронить в животах там в Цзяне живущих рыб. И как бы я мог, с белизною сверкающе чистой, позволить себе замараться грязью мирской?»

И сочинил он поэму «В тоске по речному песку»[19]. Затем он засунул за пазуху камень и бросился в воды Мило[20], где и умер. После смерти Цюй Юаня в Чу жили Сун Юй, Тан Лэ, Цзин Ча и другие последователи его. Все они были увлеченные поэты и особенно прославились своими одами. Но все они имеют своим родоначальником свободно изливающийся стиль Цюй Юаня. Никто из них уже не рисковал открыто князю возражать. После Цюй Юаня Чу часть за частью все больше терял свою территорию, пока через несколько десятков лет не был окончательно Цинем уничтожен. Через сто с чем-то лет после гибели Цюй Юаня в реке Мило при Хань[21] жил ученый Цзя[22]. Он служил в Чанша[23] главным наставником у тамошнего князя. Он побывал на реке Сян[24] и бросил в нее свою рукопись, в которой оплакал Цюй Юаня.