Лисье время

– Не приплетай своих друзей, Зоинька, не мучайся. Я думаю, что паспорт вытащили у меня раньше. Моё сокращение, сокращение всей лаборатории, они же на фабрике избавлялись от меня. Я никакой власти больше на звероферме не имела. А у норок свои биохимики. Я думаю, что это кто-то с работы. Даже обвинение эту версию рассматривало. Обвинение обвиняет, понимаешь? И то они отметили нездоровую обстановку в трудовом коллективе. Это всё равно что указать на того, кто мой паспорт выкрал для обвинения. Понимаешь?

– Потому что они тоже в душе были за тебя. Ясно ведь всем, что тебя подставили.

– Пахомов за меня пострадал, получается.

– Мама! Никого судить больше не будут, ни тебя, ни его, никого. Дело будет висеть.

– Откуда ты всё это знаешь?

– Ну тут походила по друзьям… – неопределённо сказала Зо. – Ты, мама, не вникай. Я если об этом думать начинаю, так у меня башня едет.

– Какая башня?

– Ой, мама. Ну чайник вскипает, если тебе так понятнее. С ума я схожу. И сходи уже вымойся, что ли, от тебя как от бомжа несёт.

– Как от кого?

– Ой, мама. Отстала ты от жизни за три летних месяца. Ну ничего. Это даже и к лучшему.

– Да это понятно, это да. – Татьяна Михайловна заспешила в ванную.

Зо собрала чемодан и уехала, она теперь будет жить с отцом. А Татьяна Михайловна с первого сентября была устроена в цех по предварительной обработке на должность консультанта, а в техникум – на преподавательскую должность по спецкурсу «Материаловедение меховых материалов» с небольшой нагрузкой. Думать стало некогда. Татьяна Михайловна в срочном порядке залезла на антресоли, откуда выпорхнуло целое стадо моли. Татьяна Михайловна искала лекции и книги, которые она привезла, после того как окончила экстерном институт по специальности «Технология обработки кожи и меха». Студенты! Как они её встретят?

Позже, войдя в колею, где-то к концу года, привыкнув и освоившись с учебной программой и новой своей должностью, даже специальностью, Татьяна Михайловна стала иногда замечать, что лицо у неё краснеет, что нос постепенно увеличивается, да и давление стало пошаливать. Опухоль мозга у Татьяны Михайловны найдут намного позже, это будет неоперабельная доброкачественная опухоль, но она будет приносить пушной фее много неудобств и станет подрывать потихоньку здоровье. И всегда потом, рассказывая уже взрослой внучке Ляле о том времени, Татьяна Михайловна будет уточнять, что считает, что опухоль у неё начала расти в тюрьме.

– Значит, с тех пор мама с Зиновым отношения порвала? – спросит подросшая Ляля.

– Да. Про Виталика твоя мама больше никогда мне ничего не говорила. А я и не спрашивала. Вижу иногда в подъезде, здороваюсь. На этом всё.

Глава девятая Странные лисы

В год рождения Ляли, то есть через три года после трагедии в стиле «лис», охотники Пушнорядья знали, что красных лис, то есть обыкновенных диких, поубавилось. Зато бегают вовсю крестовки: тёмно-рыжие лисы с тёмным пятном вдоль спины и на лапах. Ляля с раннего детства запомнила именно этот окрас: по полю, Лисьей горе, носились как раз «кресты». Особенно зимой это заметно. Маленькая Ляля удивлялась, когда видела в книге лису – такую всю рыженькую, с белым кончиком на хвосте. У лис, которых наблюдала из окна Ляля, хвост был чёрный или коричневый, но, конечно, с белым кончиком, как и у настоящих диких красных.

Знала об изменении окраса и Татьяна Михайловна. Её арест и суд вроде бы забылись. В стране продолжались грандиозные перемены, тут не до убийства зоотехника. Руководство города и области поменялось, пушнорядцы, как и вся страна, жили в лихорадке выборов, переделки собственности, а потом и бурных пушных скандалов – стали вскрываться дела о хищениях на десятки тысяч долларов. Татьяна Михайловна теперь благодарила бога, что её научную лабораторию вовремя упразднили, а то норковых биохимиков всё таскают по судам.