Лисье время

Глава восьмая Свидетель защиты

Все дальнейшие события того злополучного лета развивались не так чтобы стремительно, но к осени закончились благополучно, если можно так охарактеризовать лето, проведённое пушной феей в предварительном заключении.

Татьяну Михайловну сначала держали в отделении, потом приняли постановление об аресте, и Татьяну Михайловну этапировали в тюрьму, расположенную в противоположной от Лисьей горы части города. Июнь, самый сложный для Татьяны Михайловны месяц, следователь как мог постарался сгладить. На допросах в конвое стоял его сын, да и женщины-конвойные были Ястребком замолены, упрошены и одарены. Татьяну Михайловну возили и в морг больницы, на место предполагаемого убийства, на звероферму. Пушная фея повторяла одно и то же о последнем дне весны. Потом Татьяну Михайловну уже не вызывали на допросы. Она вела себя в тюрьме тихо, покорно, почти не разговаривала, просто сидела или лежала. Главное, она умоляла Ястребка, что не нужно свиданий с коллегами, не хотела позориться. Но свидания всё равно были, на перекрёстной даче показаний коллеги говорили, что и как, когда видели Татьяну Михайловну в последний раз, какое впечатление у них сложилось о её поведении в последнее время. Опрашивали и сторожей норковой фермы, и вахтёров фабрики, и сотрудников цехов предварительной обработки пушнины – Татьяна Михайловна активно консультировала и проверяла там режимы обработки забитого поголовья товарных лис. Племенные же лисьи шкуры только к июню все обработали – работники цехов были без пушной феи как без рук и добивались в июне свиданий с ней «по профессиональным вопросам». Женских кацавеек и детских пальтишек из выпадов шкур нашили столько, что в срочном порядке строили пристройку к фабрике под второй склад. Ястребок говорил не всё, но по его виду, мимике Татьяна Михайловна понимала, что всё складывается в её пользу.

Суд проходил три дня в самом конце августа. Каждый день являлись все опрошенные на дознании, так сказать, косвенные свидетели, отвечали на вопросы прокурора. От адвоката Татьяна Михайловна отказалась наотрез, но какая-то юркая напористая молодая девушка защищала её, и неплохо это делала. (После суда Татьяна Михайловна узнала, что это пушной отец, которому она писала «на деревню дедушке», был оповещён мужем и снарядил в Пушноряд столичного адвоката.)

И вот настал третий день, где должен был выступить свидетель защиты. С удивлением перед заседанием Татьяна Михайловна заметила невысокого белобрысого мужчину в отлично сшитом костюме и с тёмно-синим узким по моде галстуком-шнурком. Совиные глаза нельзя было спутать. Это отец Лёши Пахомова, егерь-загонщик с притравочной станции. Татьяна Михайловна никогда его до этого не видела. Ей стало неприятно: зачем он пришёл? Пожалеть её? Посочувствовать? А может, осудить? Может, сын ему рассказал, как она подбивала компанию Зо выпустить лис? Татьяна Михайловна совершенно была уверена теперь, что это она сказала ребятам и взять ключи со стены, и открыть клетки. Какая-то метаморфоза произошла в сознании пушнорядской феи. Но о детях, о девятиклассниках, которые сразу сейчас перешагнут в одиннадцатый (по новой реформе), никто не знал! Неужели Пахомов за этим тут, в судебном зале? Но оказалось, что свидетель защиты именно он! Выступление невысокого сильного егеря заставило Татьяну Михайловну почти не дышать.

Пахомов показал, что он обратился к руководству зверохозяйства отдать лис притравочной станции ещё в начале весны.