Лисье время

Надо тут заметить, что мама Ляли выглядела всегда очень сексапильно и даже в холодную погоду под курткой носила откровенные декольте. Ещё тут надо заметить, что Ляля не скоро узнала, что за операцию не следовало делать маме. Оказывается, мама увеличила себе грудь, тогда это было ещё не массово, и производила гнетущее впечатление на многих женщин, особенно стареющих. Люди ненавидят тех, кто в чём-то лучше их, позже поняла Ляля. А тут такие совершенные формы, вот и стала Алёна Лялей в первый же день пребывания в детском саду.

– Картина Репина «Месть воспитательницы». – Мама насыпала ещё растворимого кофе, залила его остывшей водой из чайника, остановив при этом бабушку, которая хотела поухаживать за родной дочкой. – Да. Какой День учителя? Они совсем там обнаглели. Учителя, тоже мне… Такой дорогой сад, и на нужды группы я сдала деньги, и в родительский комитет сдала, специально осенью на собрание приезжала. Ещё спросила: всё? Больше ничего не надо?

– Зой! Я так и ответила.

– А они?

– В смету не уложились, про День учителя забыли, собирают дополнительно. Я звонила тогда тебе, уточняла. Ты сказала – не сдавать.

– Ну конечно, я так сказала, – злилась мама. – Я же всё сдала! Я не знала, что дополнительно. Какие всё-таки люди! Бедная Алёна!

– Мама! Я Ляля! А Алёна плохая. Она глупая курица.

– Платье было первосортное, с горболысостью[23]. – Бабушка везде использовала терминологию окрасов пушнины. На самом деле атласное светло-платиновое платье переливалось то тёмным, то светлым.

– Не хочу, чтоб меня, как её, звали!

– Думала, ребёнка в хороший сад отдаю, чтобы девочке спокойно было, а тут… а ты…

– Ну что я-то, Зоя? Я всё делаю, что могу. Надо было, конечно, сдать на этот День учителя.

– А меня ты вообще в пятидневку засунула, – снова всхлипнула мама. – Как вспомню, так до сих пор не по себе. Подстригла по-уродски, привела в сад и бросила на всю неделю. Я думала, не выживу.

– Ну что ты, Зоя. И Светка ходила на пятидневку, и Галька.

Галька сразу всплыла перед глазами Ляли… Это была странная и страшная женщина, которая говорила с бабушкой на профессиональном языке скорняков, Ляля ничего почти не понимала, кроме того, что если мех полез, то уже ничего сделать нельзя, а вот оживить хорошими составами окрас можно.

– А Карповская не ходила! Была в обычном саду! – сказала мама.

– Ну что ты хочешь? Они Стеллу в сад не отдавали. А я тогда ночевала в зверосовхозе, я не могла тебя забирать из сада каждый день.

– Нет! Просто ты не смогла мне место выбить в обычном саду. Карповская, ветеринар, выбила для Стелки, а ты, звезда города, не могла. Тебе было наплевать на меня!

– Зоя! Давай не будем ворошить прошлое. Ты скажи: как быть теперь с этими праздниками? Как мне себя вести?

– Не знаю, – пожала плечами мама и закурила новую сигарету. – День учителя давно прошёл. На собрания я больше ходить не буду. Если попросят деньги, сдавай. Ничего не поделаешь.

– В конце концов, если уж на то пошло, ну не дали ей роль, не предупредили нас о костюме – ну и что? – тихо сказала бабушка.

– Ты как, Алёна, стерпишь такое нехорошее отношение? – уточнила мама строго.

– Стерплю, – сказала Ляля; она так сказала, лишь бы мама успокоилась и не ругала бабушку. – Только, мама, я – Ляля. Не хочу быть той Алёной.

– Хорошо, Лялечка, привыкаю. Иди в бабушкину комнату, посмотри, что я тебе привезла.

Ляля поспешила в комнату к бабушке, распаковала новую кассету, вставила её в магнитофон, не сразу, но справилась и с пультом и погрузилась в сказочный мир мультфильма. «Коты-аристократы»! Она узнала его по картинке на обложке кассеты. Этот мультик многие смотрели в их группе, много о нём рассказывали. Вот оно – новогоднее счастье!

Бабушка и мама отвели Лялю на новогоднюю ёлку при фабрике, потом в дом культуры, потом ещё в какой-то дом. В перерывах между ёлками мама водила Лялю по гостям. Они ходили к Лизе и её маме Светке, они ходили к Карповской, у той была совсем малюсенькая дочка, ходили они и в гости к Гальке. С Галькой мама разговаривала долго, Лялю же отправили играть в другую комнату, выставив перед ней огромные ящики с образцами меха. Ящики провоняли химией. «Это от моли, привыкнешь», – объяснила тётя Галя. И вскоре Ляля и впрямь принюхалась, стала доставать из ящика шкурки и… От такого богатства Ляля обезумела. Бабушка не держала дома мех вообще, только формалин в пузырьках и органы в бутылках, а на экскурсии на фабрику и в лабораторию бабушка ещё Лялю тогда не водила, только приняла такое решение. И получалось, что у Ляли в жизни случилось первое меховое изобилие! Такого разнообразия шкурок, фактур, пластин, душек, репок, грудцов и целых шкур Ляля не видела ещё никогда. Все шкуры тётя Галя называла «мученики». Когда они вошли к тёте Гале в грязную, прокуренную и странную квартиру, хозяйка сразу спросила у мамы:

– Зой! Мучеников девочке показать?

– Показывай!

«Мучеников» оказалось три коробки.

– А почему мученики?

– Потому что мех сдирают вместе с мездрой.

– А что такое мездра?

– Всё! Наслаждайся! – сказала мама.