Лишь одна музыка

— Бумага, конечно... о, простите, сэр, я не поняла, что вы дальтоник.

— Я не дальтоник. Это, наверное, у вас проблемы с цветом. Эти — зеленые.

Она широко открывает глаза в изумлении и, после того как я взял сэндвичи, продолжает стоять с подносом. Потом, не обслужив остальных, неожиданно убегает, чтобы прийти в себя.

— Она все это время говорила «зеленые», — говорит Джулия, которая, должно быть, проснулась во время этого разговора.

— В таком случае почему же ты не остановила меня, когда я выглядел полным кретином?

— Обычно это я на твоем месте. «Соленый» и «зеленый» совсем не похожи. В любом случае зачем ты ей нагрубил?

— Я ей нагрубил?

— Как только ты видишь кого-то, обладающего минимальной властью, ты сразу ощетиниваешься. Достаточно просто форменной одежды.

— С каких пор стюардессы обладают властью?

— Пастью?

Я начинаю смеяться.

— Ну смейся, смейся, — говорит Джулия. — Но мне трудно читать по губам под углом и с такого расстояния. Было бы легче в бизнес-классе.

— Несомненно, — говорю я. — А уж в первом-то и подавно. Я тебе верю.

Мы не виделись с ланча в ее доме. Джулия чуть не опоздала на самолет, появившись у стойки в последний момент, когда мы уже садились. После того как погас знак «пристегните ремни», я нашел ее рядом с седовласым мужчиной, поглощенным изучением загадочного мира беспошлинных товаров в журнале компании. Я спросил ее соседа, не будет ли он сильно против поменяться со мной местами. Мы с женой слишком поздно зарегистрировались и не смогли получить два места рядом. Пару раз я обратился к ней «милая». Он был очень любезен, и, когда он ушел, Джулия показала, что она недовольна.

Но я решил оставить прошлое в прошлом. Теперь мы на пути в Вену. Я не буду думать ни о первом вечере, когда ее встретил, ни о вечернем свете в день, когда мы расстались. Нам будет хорошо в венских кафе. Ну и летим мы туда как исполнители, а не как любовники.

Мы не вспоминаем ланч, на который она меня вынудила прийти. Она говорит, что останется в Вене у матери на неделю с лишним после нашего отъезда. Ее свекровь в Лондоне и будет заботиться о Люке. Она говорит, что завтра Мария ждет нас на ланч.

— Нервничаешь? — спрашиваю я.

— Да.

— Странно, правда? Помнишь, как мы почти уговорили альт и контрабас сыграть с нашим трио «Форель»?

— Мария хочет, чтобы я с ней поехала в Каринтию.

— У тебя получится?

— Вряд ли.

— А ты не можешь сказать матери, что эти четыре дня поживешь с нами в отеле? Ведь потом у тебя будет с ней неделя или больше.

Она мотает головой. Ее глаза снова закрываются. Она выглядит уставшей.

Мог ли Лондон возродить то, что мы потеряли в Вене? Сможет ли Вена возродить то, что мы потеряли в Лондоне? Мои мысли растворяются в ровном гудении самолета, я гляжу на вечернее небо в иллюминаторе. Ее лицо между небом и мной.

5.2

Облака ушли; солнце село. Ночь черна. Окруженная черным, как озеро, лесом, Вена встает перед нами: большое колесо обозрения, башня, полосы золотого, тут белые всплески серебра, а там некая темная зона, которую мне никак не идентифицировать. Наконец приземляемся.

Мы с Джулией почти не говорим на выдаче багажа; лента ездит кругами. Поток чемоданов то нарастает, то редеет. Все очень необычно и очень знакомо. Я говорю с Билли, не спуская глаз с Джулии. Ее чемодан прибывает одним из первых.

Миссис Макниколл приехала встретить дочь и увезти ее в Клостернойбург. Лотар появляется чуть позже, приветствует нас и везет в отель «Ам Шубертринг». Он говорит про тысячу вещей, ни одной из которых я не воспринимаю.

Я слишком возбужден, чтобы спать. В полночь встаю с кровати и одеваюсь. Пересекаю трамвайные пути и вхожу в сердце города. Гуляю несколько часов тут и там; тут произошло то, там было сказано это...

Город я вижу по-другому, не так, как раньше, — утеряно очарование нового. Очертания города для меня теперь состояния души. Высокая, холодная, из тяжелого камня, наполовину призрачная, наполовину gemütlich63 — огромное сердце усеченного тела Австрии — Вена сейчас спокойна.

Still ist die Nacht, es ruhen die Gassen64. Мои шаги гулко отдаются в пустынных улицах. Мысли сгорают одна за другой. Около трех я снова в кровати и сплю без снов — по крайней мере, я их не помню. Gute Ruh, gute Ruh, tu die Augen zu65.

5.3

Джулия приходит в отель на следующее утро после завтрака, и впятером мы едем с Лотаром на машине к большому зданию в четвертом районе. Там находится старая фабрика роялей «Бёзендорфер» вместе с разными бюро, маленьким концертным залом и несколькими комнатами для репетиций, одна из которых — наша. Обычно по воскресеньям здание закрыто, но Лотар нашел, за какие струны надо подергать, чтобы нас пустили. Наш концерт во вторник, на репетиции осталось не так много времени.

Петра Даут и Курт Вайгль, играющие с нами, уже на месте. Никто из нас их не знал, только понаслышке, так что коренастый и общительный Лотар нас всех перезнакомил.