Лишь одна музыка

И вот эта последняя часть, про которую Билли говорит, что ее можно сыграть только в неистовстве. Я так и не принял этого, однако, если это последнее, что она играет не одна, дополнительные несколько минут очень важны, повтор — очень важен, последняя фраза должна быть запечатлена навсегда; и последняя нота. Это смерть, уход; потому что она не будет — нет, никогда не будет! — снова играть с другими? Я взглядываю на нее у рояля, на мерцающее видение в зеленом. Моя роль — помогать ей — непостоянна, как золото ее волос, голубизна ее глаз, как электрические импульсы в ушной улитке, там, где тело атаковало само себя. Неужели она больше не будет играть рядом с другими?

Члену правления Общества любителей музыки в Вене было холодно, потом голодно, потом он заболел; он был слишком полон печали и спешки, чтобы быть счастливым. Спасибо тогда, мои дорогие сограждане, что пришли сюда, за ваше особое внимание к тому, что было просто работой над песней, мой единственный концерт тоже состоялся под этими сводами, и я уверен, были бы и другие, если бы мне было отпущено больше времени. Но не разбегайтесь, аплодируйте этим музыкантам, пейте свое игристое, добропорядочные бюргеры, и возвращайтесь, потому что после антракта вы услышите то, что я и сам был бы рад услышать вживую, воспроизведенное жилами, и волосом, и деревом, а не только музыкой моего воображения. Но это был год, когда я пришел к могиле Гайдна, это был год, когда я умер; и Земля пронесла мою разъеденную сифилисом плоть, мои разрушенные тифом потроха, мое безответно влюбленное сердце много раз вокруг Солнца, прежде чем мой струнный квинтет был услышан человеком.

После «Форели» раздаются аплодисменты. Аплодисменты и даже восторженные крики. Это в чопорной-то Вене! Может, студенты? Но где я сейчас?

— Майкл.

Я вздрагиваю от ее взволнованного, настойчивого голоса. Они стоят уже какое-то время. Я все еще сижу. Я встаю.

Теперь мы в коридоре. Я не могу вернуться.

Голос Джулии:

— Пирс, можешь взять его скрипку? Майкл, держись за мою руку. Мы должны выйти еще раз поклониться.

Скрипящие ступени, аплодисменты. Все улыбаются. Я не могу стоять прямо. Я поворачиваюсь и направляюсь к коридору. Один.

Ее рука обвивает мои плечи. Голос Пирса, испуганный, берущий руководство на себя.

— Я думаю, хватит. Он болен. Посадите его. Больше не выходите. Пусть аплодируют, это не важно... Что с тобой, Майкл? Что с тобой, черт возьми? Эллен, дай ему воды. Петра, это было прекрасно — браво! Послушайте, нам нужен кто-то из администрации, быстро. Куда подевался Вильдер? Сколько длится этот чертов антракт?

5.12

Я ничего не могу, кроме шепота:

— Туалет, Пирс... Билли.

— Я тебя провожу, — говорит Билли. — Давай, Майкл, держись за меня.

— Все будет хорошо через минуту. Извини, Билли.

— Не извиняйся. Просто глубоко дыши. Расслабься. У нас еще есть время. У Эллен осталось немного виски.

— Я не смогу выйти снова.

— Сможешь. Пойдешь. Не бойся.

— Я просто не могу.

Серые стены; серая плитка; на полу маленькие матовые серые плитки. Большой металлический квадрат на стене: я нагибаюсь, чтобы посмотреть на свое лицо. Я бледен, как сама смерть.

Голос Билли снаружи:

— Майкл, у нас мало времени. Пора выходить.

— Билли, пожалуйста.

— Никто не собирается тебя заставлять.

Он ведет меня в артистическую.

Пирс и Курт разговаривают с дежурным, который держит большую книгу в кожаном переплете, в которой мы должны расписаться. Еще у него в руке несколько конвертов.

— Was ist denn los, Herr Weigl, was ist denn los, Herr Tavistock?74

— Если вы не возражаете, герр Вильдер, это может подождать до конца концерта? Один из наших коллег, Майкл Холм, да, наша вторая скрипка, — и он играет в квинтете... Нет, такого раньше не случалось...

Но это случалось, случилось, будет случаться.

Суматоха: десяток людей. Кто-то, кого я не знаю; пожилая женщина, добрая, привыкшая к кризисам, кто-то высокопоставленный. Так много людей. Повторяется мое имя.

Я на стуле. Я обхватил голову руками. Джулия говорит со мной: слова утешения, я знаю, но непонятные мне. Я смотрю на ее лицо.

Герр Вильдер смотрит на часы.

— Wenn ich die Herrschaften bitten darf...75

Курт, похоже, охвачен паникой. Он кладет голову на изгиб своей виолончели. Билли, Пирс, Эллен...

— Bitte, meine Herren...76 — говорит герр Вильдер. — Пожалуйста, джентльмены, не могли бы вы... Мистер Холм... Мы уже немного запаздываем...

Кто-то кладет мне скрипку в руки. Что я должен с ней делать?

Джулия смотрит на стену, на одну из рукописей в рамке.

— Посмотри на это, Майкл.

Я смотрю. Я могу разобрать, что это песня Шуберта «Die Liebe»77.

— Давай это сыграем, — говорю я.

— Майкл, нет времени, — начинает она.

— Играйте, — говорит Билли, снимает ноты со стены и ставит их на пюпитр рояля.

Джулия начинает играть обе руки аккомпанемента, потом только левую руку и вокал. Коротко и без нежностей: неотложно, нелирично, возбужденно, неуверенно.

— Настройся, Майкл, быстро; встань здесь, это в твоем диапазоне, — говорит Билли.