Лишние люди

– Вы сделали для него все, что могли, – безжалостно парировала миссис Ди. – Не стоит корить себя, если что-то не получилось. Так бывает. Вы добились того, чтобы он бросил наркотики, я говорила ему, что легких не бывает, но, похоже, здесь требовалось вмешательство отца. Вы добились пересмотра решения суда. Вы оказались лучше, чем я ожидала.

– Спасибо.

Хоть и не вполне заслуженные, комплименты были приятны. «Что значит иметь дело с опытным, дальновидным человеком, – подумал Джон. – Не то, что этот тренер, не отличающийся ни умом, ни сообразительностью за пределами своей игры».

– Джимми заходил к нам, рассказывал о вас.

– Что? – насторожился Джон.

– Только хорошее, – беззлобно усмехнулась миссис Ди. – Не удивляйтесь. В глаза они часто дерзят нам, но всегда чувствуют искреннюю заботу. Они справедливы, когда мы этого не видим. Разве у вас в этом возрасте было по-другому?

– Пожалуй, вы правы.

2

– Он любит тебя.

– Он лжет. Лгал бабушке, потом матери, потом мне. Я мешаю ему жить спокойно, я для него тот блин, который комом. Он смотрит на меня, как в свое отражение, и оно ему не нравится. А когда я не похож на него, то напоминаю ему мать, а он бросил ее, и она умерла, и он злится.

– Ты не можешь вычеркнуть часть своей жизни.

– Он тоже. И ты прав, я не могу сказать ему все, что думаю. Он погладил меня по щеке, захлопнул дверь и отправил прямо в ад.

– Он не мог знать.

– Да? Сын, еще совсем сосунок, без предупреждения в такой час приезжает к нему на аэротакси в другой купол без каких-либо денег?!. Проехали.

– Ты никак не успокоишься?

Джимми плеснул в лицо холодной воды, чтобы прекратить мнимый диалог. В этом театре все было роскошно. Мистер Карл Линдсней пошел с ним на пробные чтения.

– Ты сыграл с нами шутку, – пожурил Джимми режиссер.

– Разве возраст имеет значение? Мой дядя неизвестен, разве что в узких кругах. Я хотел, чтобы у вас был шанс проявить объективность.

«Весь в отца, если верить словам Бреда», – сидя в зале, Карл Линдсней спрашивал себя: почему он здесь оказался? почему Джимми пригласил его, а он согласился? Между ними не было доверительных отношений. Почему не взял Бреда или отца? Миссис Карлсон, в конце концов? Но он все же пошел не ради мальчика, а ради себя, чтобы не мучила совесть. Он привык во всем признаваться себе прямо. В Джимми он здорово ошибся. К тому же было любопытно увидеть репетицию настоящего театра своими глазами, будет что рассказать на лекции детям.

– Ваш ученик? – спросил режиссер. – Вы хороший учитель.

– Он все сделал сам, – смущенно ответил Линдсней.

– Больше бы таких учителей.

3

Когда Джимми, наконец, вернулся домой, Джон остановил его в гостиной, не дав подняться к себе.

– За что ты так со мной?

– Ни за что. Я тебя уже отпустил, оставь и ты меня в покое. Давай не будем ворошить прошлое. Все нормально.

– Но ты мой сын, и я люблю тебя!

Джон испугался, увидев каким бешенством сверкнули глаза сына.

«Пистолет».

– Любишь? Ты оставил меня с полусумасшедшей бабушкой, твоей матерью, с которой не смог ужиться сам, – сдерживая себя, тихо, на грани шепота, произнес Джимми. – И матерью, которая разваливалась на части, потому что ты решил начать новую жизнь, в которой ей не было места…

– Все было не так.

– Возможно, – не стал спорить с отцом Джимми. – Но я видел это именно так. Знаешь, сколько раз я желал ей смерти? Может быть, она и сделала это, потому что угадала. Так что не говори мне о любви. Я любил и люблю свою мать и знаешь почему? Потому что она никогда не бросала меня, защищала изо всех сил, даже когда ей было некогда, когда ей было неудобно, несмотря на то, что была СЛАБОЙ, очень слабой, и ей было тяжело! А ты?! Ты был силен и успешен! И нашел себя, свой путь. Поздравляю! Искренне. Но зачем тебе такой сын? Зачем тебе я?!.

Не удивительно, что после такого разговора Джон и не пошел с ним на репетицию, и Джимми пригласил Линдснея. Он привык, что кто-то всегда был рядом.

Он понимал: он все равно, что умер для Джона. Наверное, тот жалел, что сын жив, но так даже было легче. Джимми была знакома эта роль: выживать и побеждать наперекор обстоятельствам, биться до конца.

Его отец был, по сути, обиженным ребенком, он понял в ту же минуту, как сгоряча высказал Джону все, что накопилось на душе.

Кто-то умеет строить ракеты, кто-то – дома, кто-то – отношения, кто-то умеет воровать, а у другого талант в туристическом бизнесе; нечестно было требовать от отца всего.

– Не умеешь, не берись, – советовала Джимми бабка.

Перед смертью она часто звала их с матерью к себе, боялась оставаться одна, хотя мать не переносила свекрови. Как и та ее. Удивительная взаимность при отсутствии малейших признаков ссор ни при отце, ни после, когда тот ушел.

Так что Джимми было у кого поучится: и любви, и ненависти…

4

– Ты знал?

– Конечно, это было указано в его сопроводительных документах из СК. Но ты ведь не читал, Джон?

Наверное, он должен был чувствовать стыд, но внутри была только усталость.

– Кончай, Ларк, мы же давнишние друзья, ты знаешь меня как облепленного, к чему эти игры.