Читаем Лишние люди полностью

Расчет дяди Гарри оказался верным. Ричард с легкостью проник внутрь системы.

– Ты подошел к оптимальному возрасту. Пора переходить на новый уровень, – подстегивал его Гарри.

«Уровень контейнеров и кладбищ», – думал про себя Ричард, и все же продолжал свое дело.


«Нет, уровень сотен спасенных жизней, не имеющих официального права на лекарство. Недостойных. А судьи кто? Мы помогаем страждущим».


Этакий Робин Гуд на манер третьего тысячелетия. В то время он был еще молод и порой нуждался в утешении совести.


Отец Ричарда был признанным героем. Герой. Через полгода после их переезда в новый купол на пике эпидемии агния правительство приняло крайне непопулярное решение: ввести ограничение на право лекарственной терапии, а говоря по-человечески – на жизнь. Прикрываясь дороговизной (а кто, интересно, устанавливал цены?) и редкостью ряда компонентов препарата, способного при регулярном приеме за 2-3 года полностью подавить вирус белой лихорадки в крови, была введена квота на «полное излечение», «поддержание жизнеспособности» и …

Квота на полный курс лечения и реабилитации полагался только достойным…имеющим перспективу, чьи softskills еще не были полностью раскрыты, а hard (basic) skills требовались обществу.

Квота на право выкупа лекарства за свой счет полагалась работающим людям в возрасте от 18 до 35 лет и отдельным категориям граждан, списки которых ежеквартально утверждались Управлением купола.

Остальным предлагалось воспользоваться заместительной терапией, дающей шанс на жизнь «в пределах, установленных существующим законодательством, вплоть до улучшения сложившейся ситуации».

Естественно, начались бунты. Люди штурмом брали аптеки, таможенные склады, врывались в администрацию в поисках лекарства. Но лекарства нигде не было, а если и было, его не хватало на всех. Еще одна причина для переезда семьи Ричарда в другой купол.

За пару месяцев до разверзнувшегося хаоса дядя Гарри, воспользовавшись своими связями в Управлении, предупредил мать, что Объединенное правительство готовит декрет, согласно которому N-агний будет распространяться между куполами «в соответствии с позицией в рейтинге, устанавливающем их значимость в генетическом равновесии и товарооборотной системе необходимых продуктов колонистов, а также перспективности срока эксплуатации куполов с учетом новых реконструктивных технологий».

Иными словами, еще до разгара эпидемии наверху было решено: лекарство получат не все. На тот момент это было невозможно. Ряд компонентов N-агния тогда еще действительно не умели воспроизводить промышленно с нужной степенью качества. Такие вот были дела.


2


Ричард гордился отцом. Несмотря на высокомерие и крайнюю нелюбовь к родственникам жены, Бэрдон своевременно сумел понять ситуацию и не только быстро перевез семью из старого, сельскохозяйственного купола в новый, полуоткрытый, с космопортом, но и устроился в военную таможню, обеспечив себя и свою семью полным социальным пансионом.

Родной купол Ричарда получил долю лекарств, достаточных для профилактики и лечения 20% жителей – именно столько согласно техническому регламенту было «гуманно и необходимо для подержания севооборота с учетом внедрения автоматизированных технологий на территориях с высоким показателем старения купольных конструкций».

Отец Ричарда вместе с Шефом местной таможни участвовал в подавлении нескольких мятежей.Во время одного из волнений, когда пришлось тушить склады с топливом, Бэрдон спас Шефу жизнь.

– Он не сможет отказать тебе. Правильный человек, – метко подметил дядя Гарри.

Интересно, чтобы Шеф сказал, если бы Ричард показал ему кладбище?


3


Этот проклятый фрагмент пустыни долго преследовал Ричарда и наяву, и во сне, пока, как говориться, новые грехи не затмили старые.

– Сколько их? – мог бы спросить Ричарда Шеф.

– Не знаю, – честно ответил бы Ричард. – Этот ряд я закопал сам от начала и до конца, точно. До меня здесь работал другой. Его я тоже похоронил.


Контрабанда лекарства. Живые контейнеры.


Это было уже после смерти отца, но до того, как он познакомился с Сэмом, будущим мужем его сестры Леи, до того поворотного в его жизни разговора с дядей Гарри.


– Ты шустрый парень и наверняка хотел бы иметь кое-что в своем кармане, а не висеть камнем на шеи матери. Приведи мне ребят, которые хотели бы подзаработать и которых никто не станет искать…


– Свой свояка видит издалека. Ты напоминаешь меня в молодости…


– Ребятам одного возраста легче договориться…


– У тебя талант…завоевывать доверие.


Перейти на страницу:

Похожие книги

Книжный вор
Книжный вор

Январь 1939 года. Германия. Страна, затаившая дыхание. Никогда еще у смерти не было столько работы. А будет еще больше.Мать везет девятилетнюю Лизель Мемингер и ее младшего брата к приемным родителям под Мюнхен, потому что их отца больше нет – его унесло дыханием чужого и странного слова «коммунист», и в глазах матери девочка видит страх перед такой же судьбой. В дороге смерть навещает мальчика и впервые замечает Лизель.Так девочка оказывается на Химмель-штрассе – Небесной улице. Кто бы ни придумал это название, у него имелось здоровое чувство юмора. Не то чтобы там была сущая преисподняя. Нет. Но и никак не рай.«Книжный вор» – недлинная история, в которой, среди прочего, говорится: об одной девочке; о разных словах; об аккордеонисте; о разных фанатичных немцах; о еврейском драчуне; и о множестве краж. Это книга о силе слов и способности книг вскармливать душу.

Маркус Зузак

Современная русская и зарубежная проза
Сибирь
Сибирь

На французском языке Sibérie, а на русском — Сибирь. Это название небольшого монгольского царства, уничтоженного русскими после победы в 1552 году Ивана Грозного над татарами Казани. Символ и начало завоевания и колонизации Сибири, длившейся веками. Географически расположенная в Азии, Сибирь принадлежит Европе по своей истории и цивилизации. Европа не кончается на Урале.Я рассказываю об этом день за днём, а перед моими глазами простираются леса, покинутые деревни, большие реки, города-гиганты и монументальные вокзалы.Весна неожиданно проявляется на трассе бывших ГУЛАГов. И Транссибирский экспресс толкает Европу перед собой на протяжении 10 тысяч километров и 9 часовых поясов. «Сибирь! Сибирь!» — выстукивают колёса.

Анна Васильевна Присяжная , Георгий Мокеевич Марков , Даниэль Сальнав , Марина Ивановна Цветаева , Марина Цветаева

Поэзия / Поэзия / Советская классическая проза / Современная русская и зарубежная проза / Стихи и поэзия