Лисья невеста

После молитв за благополучие душ, переходящих в загробный мир, началась собственно церемония прощания. Гробы выставили в ряд на центральной площади, перед ними поставили низкие длинные столы для подношений. У каждого — отдельная курильница с вьющимся под порывами ветра дымком, где положено сжигать благовония и бумажные дары.

Здесь из бумаги вырезали то, что может пригодиться усопшему за гранью. Видела я и мечи, и коней — искусно сделанных, пусть не раскрашенных, но вполне узнаваемые силуэты. Однако чаще всего подносили копии местных денег, здраво рассудив, что уж со звонкими монетами-то блага можно приобрести почти любые.

Диски с дырочкой посередине загорались неохотно. То ли бумагу чем-то пропитали, то ли огонек норовил погаснуть из-за нелетной погоды. Как назло, после ясного рассвета ветер нагнал туч, небо затянуло серостью и с него то и дело срывались мелкой очередью капли.

В толпе, неровной вереницей тягуче-неторопливо следующей от площадки, вдоль гробов, к столам с угощением, слышался ропоток. Мол, дурная примета, что подношения не горят. На том свете покоя не будет бедолагам.

Я украдкой огляделась.

Пусть все сегодня равны перед общим горем, в белых простых одеяниях, но я все еще служанка и имею право лавировать среди гостей с подносом.

На столе стояли блюда, положенные по протоколу. Кроме пустого риса, только овощи во всех видах, но почти без специй. Чтобы пряностью и яркостью вкуса не мешать горести.

И высокие графины с цветочной росписью, в которых под изящными пробками томилось убойное байцзю.

Иными словами, водка из сорго.

Возможно, подношение алкоголя предкам должно было проводиться исключительно в кувшинах, но я рассудила, что, учитывая погодные условия, хуже не будет.

Что хорошо в местных одеяниях, особенно парадных и траурных, — это широченные рукава. Тренировочные и рабочие попроще, чтобы не мешали рукам, но сегодня все облачились в траур. Так что спрятать небольшую пиалу с алкоголем получилось без проблем. Дальше дело техники: незаметно капнуть в каждую курильницу, делая вид, что подбрасываю благовония. По чуть-чуть, пожар устраивать ни к чему, чисто окропить.

Предкам, похоже, понравилось, потому что больше угли не затухали.

Лис проводил меня подозрительным взглядом, но приставать и расспрашивать не стал.

Ему было не до того.

Приходилось утешать родителей, отвечать на бесконечные вопросы — по большей части риторические. Но интересовались не только высшей справедливостью, но и материальной. Например, денежной компенсацией от его императорского величества. Не лично, конечно, но раз заплатили за поступление…

И очень огорчались, узнав, что акция единоразовая. Аж до скандала дошло, правда, тихого — из уважения к окружающим. Который господин Хайн быстро пресек, выдав небольшую связку монет от школы.

Подозреваю, от себя лично.

Поскольку память Ронни подсказывала категоричное «нет»: император милостью своей поощряет семейство, в котором уродился маг, лишь однажды. Дальше как-нибудь сами. Ну, может сам одаренный что-то подкинет от щедрот. Только ему еще обучиться надо, а деньги не резиновые. Курочек прикупить, сарай поставить, крышу поменять — уже и закончились. Кому везло и род его зажиточный, тем проще — сразу финансирование учебы готово. А если как у меня, то приходится выкручиваться. Деточку, конечно, накормят-обуют за счет школы, но кроме этого другие расходы есть. Та же стирка, бумага для занятий, чернила. Подушечка помягче, одеяло потеплее.

Вот и приходится рассчитываться как придется. Если есть «лишние» дети — отдавать в рабство на несколько лет, если нету — сам ученик помимо занятий отрабатывает. Родители и рады бы облегчить бремя, но у них своих дел невпроворот. А кому-то не до того — сбагрили два лишних рта, и к лучшему…

Времена суровые, не до сантиментов. Этот мир еще нескоро придет к привычному мне образу детства — чтобы развивалки, игрушки, кружки и каждое утро чистая одежда. Сейчас здесь малышня помогает по дому сразу же, как учится ходить. У каждого свои обязанности, свод правил поведения, система наказаний наравне с взрослыми — и объем работ такой, что любой клерк из офиса взвыл бы.

Я и подвывала про себя первые дни. Сейчас ничего, втянулась.

К еде для предков так никто и не прикоснулся. Не положено. Она осталась мокнуть под накрапывающей моросью, а обедать все собрались в общем зале. Мест не хватало, младшие ученики расположились прямо на полу, где им наскоро из запасных досок соорудили стол и набросали циновок, чтобы сидеть.

Несмотря на пресность и скудость выбора, на отсутствие аппетита никто не жаловался. Дети упахивались на тренировках так, что готовы были съесть слона в любое время в любом виде, а крестьяне редко видели на столе изобилие, потому не привередничали.

Байцзю убывало со страшной скоростью.

Я начала грешным делом опасаться драк и песнопений, но почтение к предкам вбито в местных на подкорке. Они молча мрачно пьянели и засыпали.

Ближе к вечеру дождь прекратился.