Лисьими тропами (СИ)

А потом они вновь исчезли. Через секунду меня обдало холодным ветром, который одновременно обжигал. Воздух, вокруг именно воздух, но его недостаточно, более чем. Задыхаюсь. Пробую подняться, закрыться — бесполезно. Они не трогают меня, ничего не забирают, но я чувствую бессилие. Как будто их мощь слишком непостижима для меня.

Да, именно так. Теперь я, кажется, начала понимать разницу между ёкаями и людьми. Вот, о чем говорил Шин.

Шин. Он знал. Да, я догадывалась, но все равно было обидно услышать это не от него. Почему он не сказал мне правду? Почему не рассказал о кицунэ? О метке? Обо всем? Мне казалось, мы с ним сближались, мне казалось… мне казалось.

Он — шинигами. И это все, что я должна о нем знать.

Вспышка где-то в центре поля, снова ничего не вижу, но внезапно в меня вновь прилетает ветер. Лепестки. Они кружатся рядом, как только ветер стихает, словно снег. Разве сакура цветет в сентябре?

В этот раз замечаю кицунэ и шинигами гораздо ближе друг к другу. Оба стоят напротив, но внезапно что-то идет не так. Шин кашляет, хватается за живот, падает на колени, вижу его боль. Кицунэ вновь улыбается. На нем ни царапинки.

— Согласись, довольно сложно сражаться без своего клинка, — будто бы потешается лис.

А Шин все еще давится, кашляет, с трудом подставляет руки, чтобы не рухнуть лицом в траву. Но он уже едва держится.

Сижу и делаю глубокие вздохи, не знаю, что делать, как реагировать. Бессилие сковало меня, не могу пошевелиться. Но… хочу ли я что-то делать?

Кицунэ. Он только что был там, на расстоянии, как минимум, десяти шагов. Но вот его лицо уже в паре сантиметров от моего. В испуге подаюсь назад, в ужасе осознавая, что привлекла его внимание. Он теперь рядом. Слишком… близко. Мурашки бегут по коже.

Изучает меня так внимательно, не пропускает ни сантиметра. Становится неуютно, страшно, зябко. Но в одно и то же время его интерес пленит, завораживает. Притягивает. Черты его лица настолько идеальны, что я даже моргать не могу. Боюсь пропустить.

— Ты пришла слишком рано, — улыбается снова кицунэ. Только теперь уже мне. И снова полярности во всем, что он делает, столько, что я не могу разобрать ни единого чувства к нему. И радость, и хищность, опасность, страх.

Он тянется ко мне столь бесцеремонно, касается моих губ, приподнимает верхнюю.

— Смотри, даже зубки еще не прорезались, — разглядывает мои клыки он, демонстрируя свои.

Удлиненные, явно острые, опасные. Он настолько нечеловечески прекрасен, кто-то между реальностью, выше. Совершенство линий, звуков, ощущений. Я даже не пытаюсь от него отмахнуться, помешать ему ко мне прикасаться.

Так проявляется мое подчинение?

Подчинение. Точно.

Делаю глубокий вздох. Прошло не больше мгновения, но все растягивает его сущность.

Кицунэ.

— Я пришла не просто так, — заговариваю, когда он убирает пальцы.

На губах вкус зефира… странно.

— О, маленькая девочка умеет разговаривать, — его глаза улыбаются мне, но я чувствую, что это тоже обман. Отчасти. Не разобрать. Какой же он сложный. Кицунэ. — Не терпелось меня увидеть, так?

Он приближается к моему лицу, а я не могу пошевелиться, разинув рот, разглядываю каждое его совершенство. Нереален, невозможен, не верю, что таким можно быть. Каждый миг меняет его, делая все более совершенным.

— Что привело тебя сюда, глупышка? — Нашептывает моим губам свой вопрос он.

И снова противоречия. Но на первый план наконец-то выходит ощущение. Будто бы передо мной дикий лесной зверь, которому нельзя доверять. Лучше бежать, прятаться… нет. Секунду спустя, я уже очарована тем, как он отстраняется, его безумными, лисьими глазами.

— Ки… цунэ, — с трудом выдавливаю из себя, а лис потешается над моими потугами, ухмыляется. Сколько граней у его совершенства? Не сосчитать. — Пожалуйста… ты знаешь, где Нацуэ?

Его брови чуть вздрагивают. Почему каждое его микро движение сбивает мое дыхание? Мое сердце не просто стучит, оно будто бьется о клетку, жаждет вырваться. И ужас, и восторг. Мое сознание просто не понимает, как подобное может существовать наравне с повседневной, обычной, простой человеческой жизнью.

Но неизвестность притягивает.

— Кто? — Спрашивает он.

Снова дрожь в теле, требуется немного времени, чтобы справиться с собой. Свыкнуться с мыслью, что кицунэ разговаривает со мной.

— Той… ночью. В лесу. Когда… ты поставил мне метку, — бормочу я, пока он склоняет голову набок, наблюдая за мной с интересом. — Мы были вдвоем. Ты… спас ее?

— Лиса… — почему-то обращается ко мне Шин.

Ему все еще больно и это беспокоит меня, но передо мной кицунэ, и я не могу оторвать от него взгляд. Это часть его колдовства? Он сам и есть колдовство. Все то запретное и непознанное, чего я никогда не видела, не чувствовала, никогда бы не встретила. Если бы не та злополучная ночь.

— О, маленькая глупышка решила, что я имею к этому отношение, — улыбался снова кицунэ. — Ты решила, что выпросила у меня помощь? И что же я сделал с твоей подругой?

Нервно сглатываю, только сейчас понимая, насколько глупо это все звучало из моих уст. Кицунэ все еще передо мной.

— Я думала… метка…