Листья лофиры

После Сегу, кварталы которого вытянуты вдоль Нигера, ставшего здесь еще более мощным (в водах его мы заметили узкие длинные пироги), кое-кто из нас недобрым словом помянул мсье Лабери, главу молодой и неопытной туристской фирмы. Дело в том, что он привез нас в Дакарский аэропорт ровно за… две минуты до вылета самолета на Бамако, а на оформление всяческих выездных дел всегда требуется около часа… Мсье Лабери схватился за голову. Мсье Лабери сказал, что он — увы! — не только глава туристской фирмы, но и владелец фабрики, на которой вчера случились неприятности, и он, как говорится, был сам не свой… В конечном счете все уладилось: самолет ждал нас, мы благополучно продолжили путешествие, но потеряли час наилучшего для полетов над Африкой времени: саванна раскалилась, невидимые столбы горячего воздуха встали над ней, и самолет ковыляет по их незримым торцам, как по старой выбитой колесами дороге, — спотыкается, проваливается, дергается, порой содрогаясь всем корпусом.

Душно. Вентиляторы не освежают. Посадка в Мопти вызывает у всех у нас вздох облегчения.

С борта самолета сбрасывают на раскаленную землю трап. Перила заменяет крученая веревка, которую, натягивая, держит внизу малиец в феске и белой робе; на робе выведено неизменное: «Эр Франс». Мои первые торжественные шаги по трапу как-то сами собою сменяются бестолковой мелкою рысцой, а, соскочив на землю, я без оглядки устремляюсь под плоскость самолета, в тень… Я помню, конечно, свое первое впечатление от африканской жары на аэродроме в Конакри — настолько хорошо помню, что гвинейское лето кажется мне сейчас прямо-таки прохладным.

Самый жаркий апрель на земном шаре приходится как раз на те районы, где мы сейчас, находимся, а самый жаркий месяц в Мали — апрель. В этом смысле нам «повезло»: днем ртуть в термометре все время будет держаться возле сорока градусов, то забираясь чуть выше, то чуть снижаясь. Стало быть, надо привыкать. Я не ломаю себе голову над определением моптийской жары, но никак не могу решиться выйти из-под спасительной, дающей тень, плоскости и преодолеть сорок-пятьдесят метров до маленького здания аэропорта.

В Мопти нас не встречают представители «Судантура»— здесь их просто нет. В Мопти нас встречает заместитель коменданта города и округа Юсуф Траоре — молодой малиец в белом бубу и белой, типа фески, шапочке.

Из города присланы два джипа, и нам предстоит сделать еще одно усилие — расстаться с крышей и перейти узкую полоску раскаленной добела земли, чтобы сесть в черные, прогретые снизу доверху машины.

Джипы срываются с места, и сразу становится легче. Не от того, что прохладен задувающий в окна ветер — он почти обжигает, — а просто от того, что мы едем, и еще от того, что Юсуф Траоре, повернувшись на переднем сидении в нашу сторону, смотрит на нас излучающими любопытство глазами и тут же признается, что никогда в жизни не видел русских, но знает о нашей стране, и ему приятно познакомиться с нами…

Резкий тормоз. На развилке дорог — контрольный пост: два вооруженных полицейских дежурят у мотоцикла. Юсуф Траоре кричит им какие-то слова, среди которых мы улавливаем «турист совьетик», и машины вновь рывком набирают скорость.

Теоретически у Мопти проходит граница между саванной сахельского типа и саванной суданского типа. Во всяком случае, саванна здесь не похожа на сенегальскую; нет баобабов, мало пальм; господствуют акации. Но вот еще одна подробность: дорога идет по насыпи высотой в рост человека, и по обе стороны от нее простираются сухие зеленоватые кочкарники.

— Зона затопления, — отвечает на наш вопрос Юсуф Траоре.

Вот, оказывается, в чем дело! Мопти стоит у начала так называемой внутренней дельты Нигера, бывшего озера, которое и поныне заполняется водой в сезон дождей, разливаясь на огромную территорию. Бесчисленные рукава и протоки Нигера и Бани сливаются тогда в единое сплошное русло, выходит из берегов озеро Дебо, расположенное в дельте, и под водой оказывается приблизительно сорок миллионов гектаров земли… В условиях ежегодного затопления и сформировался своеобразный кочкарниково-травянистый, почти лишенный деревьев ландшафт… А насыпь — она не спасает дорогу от затопления: в разгар сезона дождей немногочисленные здесь города превращаются в острова, практически отрезанные от всего мира; насыпь лишь сокращает срок островной изоляции Мопти.

Почти одновременно справа от дороги открывается солнечная ширь Нигера, скупо прочерченная черным пунктиром пирог, а слева — широкая полузатопленная долина, за которой мы замечаем сооружение, издали похожее на гигантский термитник.

— Мопти, — не без гордости поясняет нам Юсуф Траоре. — Центр округа. Город с большим будущим.

Центр округа — это понятно. А в «большом будущем» еще предстоит разобраться, и мы постараемся сделать НТО.