Листы имажиниста (сборник)

§ 12. Как только заговорят о метрике, немедленно поднимается вопрос о непроизносимом е; сколько слов, книг, статей, анкет по поводу этого непроизносимого е!

§ 13. Классическая метрика как будто разрешила вопрос, признав за непроизносимым е постоянную просодическую ценность. Излишне говорить, что эта несправедливая детская строгость тем не менее допускала исключения, потому что внутреннее непроизносимое e (soierie, déplaiement, voyaient) теряло всякую длительность и необходимость элизии, слияния, мучило синтаксис, вгоняя клинья.

Мы уже говорили, каким образом непроизносимое е может стушевывать границы метра или постоянного ритмического, набивать ватой колебаний ритмическое равновесие, разжижать симметрию, смягчать падение цезур.

Непроизносимое e всегда весомо; оно может обладать большей или меньшей силлабической ценностью, но и только. Эта безграничная эластичность превратила старинное препятствие в драгоценное средство, да будет позволено так сказать…

§ 14. Усложнявшие вопрос о непроизносимом e сторонники освобожденного (не свободного) стиха, реформаторы полумерами, они пожелали проверить Конституцию Поэзии, вместо того чтобы сдать ее в архив. Осторожные!

Для нас этот вопрос разрешается весьма просто: так как мы не только считаем количество слогов, но и оцениваем их качество, то мы оставляем за этим непроизносимым e проблематическое и переменчивое значение, которое всецело зависит от местоположения в строке и от содержания.

Это утверждение, как и всякое другое, не может служить правилом без исключений; особенно когда дело касается так называемой свободной метрики.

§ 15. Поэт должен доверять больше своему слуху, чем институту фонетики.

§ 16 . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

…Но прежде всего надо быть поэтом.

Комментарии

В настоящем издании воспроизводятся избранные стихотворения и поэмы Вадима Шершеневича. Творческий путь поэта был довольно извилист: в юные годы он успел побывать в стане символистов (Брюсова он называл своим учителем), затем – продолжительное увлечение футуризмом. Но в анналы истории русской поэзии вполне справедливо он занесен как имажинист.

В нашей книге отдано предпочтение произведениям В. Шершеневича, созданным именно в этот, имажинистский период, – как работам наиболее оригинальным и, одновременно, зрелым. Воспроизводится в книге и ряд наиболее важных теоретических и полемических работ Шершеневича – лидера русского имажинизма, «в случае Шершеневича» имеющего немало точек соприкосновения с французским сюрреализмом. Работы эти в подавляющем большинстве никогда не переиздавались, но представляют, смеем надеяться, отнюдь не только историко-литературный интерес. При этом следование автора достаточно жестким канонам имажинистской поэтики без особого труда позволяет отличить типографские опечатки в изданиях 1910–1920 гг. от употребления «слова вверх ногами» (выражение В. Шершеневича). Воспроизведение текстов иного происхождения особо оговорено в каждом частном случае.

Структура издания такова: Предисловие, 1-й раздел – стихотворения 1910 – начала 1913 гг. (символизм); 2-й раздел – футуристические произведения В. Шершеневича; 3-й раздел – период (для Шершеневича – эпоха) имажинизма; 4-й раздел – теоретические и полемические работы Шершеневича-имажиниста; Приложение – «открытое письмо» Шершеневичу Рюрика Ивнева «Выстрел четвертый – в Шершеневича» и брошюра «Теория свободного стиха» французских поэтов Дюамеля и Вильдрака в переводе В. Шершеневича; Примечания.

Немногочисленные «постимажинистские» стихотворения поэта выделять в отдельный раздел мы не сочли необходимым. Они завершают раздел 3-й настоящего издания.

Внутри разделов отдано предпочтение хронологическому, а не жанровому расположению материала.

Не помещая в настоящем издании библиографического списка работ В. Шершеневича, интересующимся рекомендуем книгу: Шершеневич В. Ангел катастроф: Избранное. М.: Независимая Служба Мира, 1994, где приводится весьма тщательно составленная библиография поэтического наследия Вадима Шершеневича.

Автор приносит глубочайшую благодарность историку литературы Владимиру Борисовичу Кудрявцеву (Петербург) за многогранную помощь в подготовке рукописи настоящего издания.

(1) Центральное место в этом разделе книги по праву занимает «2 x 2 = 5» В. Шершеневича – своего рода «Ars poetica» русского имажинизма. Эклектичная, иногда не слишком оригинальная (отзвуки идей Ф. Маринетти, Р. Гиля, русских символистов), – тем не менее она радует веселой филологической дерзостью и местами читается как поэма, а не теоретическая работа.

Материалы раздела хронологически воспроизводят историю русского имажинизма – начиная с его как бы «внутриутробного состояния» («Перчатка кубо-футуристам», «Открытое письмо…»), проходя через юношеский оптимизм «Декларации» и горько-задиристые «8 пунктов» – к печальному итогу («Существуют ли имажинисты?»).

(2) Дыр бул щыл… – хрестоматийный пример «зауми» Крученых.