Лита

Схватка надвигалась стремительно, и Ивка, едва успев присесть, зарычала, завыла, стала выгибаться дугой, но Лита не дала ей упасть, держала и гладила спину. Что-то стукнуло у двери – это Сива принес ведро воды и снова убежал во двор. Лита сдернула со стола полотенце, намочила его и вытерла Ивке лицо. Она тихонько ощупала ее живот и поняла, что все в порядке, просто ребеночек крупный и идет слишком быстро, поэтому так больно.

– Ивка, – сказала Лита, – надо петь. Ты песни знаешь?

Малыш и правда был крупный, лобастый. Уставшая Ивка забылась сном, придерживая одной рукой новорожденного сына, уснувшего на ее животе. Лита сидела рядом. Она уже завернула в чистую тряпицу послед, перевязала пуповину. Теперь ей хотелось уйти, но она знала, что нельзя оставлять их вот так, совсем одних, Сива не в счет, надо дождаться взрослых. Она не заметила, как задремала сама, уронив голову на стол, а проснулась, когда шумно ворвались хозяин дома, его мать и старейшина. Таура крепко держала за руку Харзу, за их спинами маячил Солке.

– Ну вот, – сказал Харза. – Я же говорил: Лита там, где кто-то рожает! Дар у нее.

– Синра! – слабо позвала проснувшаяся от шума Ивка и протянула мужу руку, показала малыша.

Старейшина не отрываясь смотрела на Литу.

День преодоления

Ивка и ее муж Синра дали Лите и Харзе немного мяса, овощей и лепешек. Синра долго благодарил и говорил, что век ее не забудет. Лите было неловко и хотелось поскорее уйти. Но тут подошла старейшина Таура и сказала:

– Ты будешь хорошей жрицей, девочка.

– Спасибо, старейшина Таура.

– У меня к тебе просьба. Ты помогла роженице, помоги и малышу. Завтра будем выбирать ему покровителя, хочу, чтобы ты присутствовала.

– Завтра? Так рано? Но ведь покровителей выбирают, когда ребенку исполнится год и сорок девять дней!

– До этого времени он может не дожить, – поджала губы Таура. – А на Верхних лугах без провожатых плохо.

– Он здоровый и сильный, почему это он может не дожить? – сказала Лита, но потом вспомнила первую деревню и поспешно кивнула.

– Переночуете у меня.

Лита снова кивнула.

Таура поселила их в крохотной комнатке. Там не было кроватей, только два тюфяка, набитых соломой. Солке сразу запрыгнул на один из них, повозился, устраиваясь, и посмотрел на Литу.

– Да, ты прав, – сказала она, сдерживая зевоту. – День был трудный.

То ли от усталости, то ли от вкусного запаха сена, Лита спала так сладко и безмятежно всю ночь, как давно уже не спала, и проснулась рано, когда холодное зимнее солнце еще даже не поднялось из-за леса, а только высветлило край неба. Харза сопел на своем тюфяке, отвернувшись к стенке. Лита погладила Солке, который забил хвостом, стоило ей открыть глаза, оделась и, закутавшись в свой шерстяной плащ, тихо вышла. Тауры видно не было. Наверное, в доме есть еще одна комната, где спит хозяйка. А может, она уже давно встала и занимается своими делами. Солке запросился на улицу, и Лита открыла дверь.

Деревня просыпалась. Гремела ведрами, мекала и лаяла, кудахтала. Совсем рядом, за соседним домом, раздавался непонятный равномерный звук. Лита пошла на него, повинуясь странному любопытству. Она обогнула дом с высоким крылечком и увидела плотника. Он был раздет по пояс, несмотря на прохладу зимнего утра, широкая спина блестела от пота. Плотник строгал доску, рубанок двигался плавно, уверенно, и звук выходил четкий, ритмичный. Вокруг лежали горы стружки и ряды свежевыструганных досок. Несколько стружек запутались в светлых волосах плотника, сливаясь с его кудрями. Солнце вынырнуло из-за верхушек деревьев и сразу залило все вокруг золотым светом. Лита не могла оторвать взгляд, будто это был танец атлетов в праздник Айрус, а не каждодневная плотницкая работа. Плотник отложил рубанок, взял доску, повернул ее к свету. Лита едва успела юркнуть за дом. Она поглядывала из-за угла на четкий профиль молодого плотника, его высокие скулы, прямой нос, темные брови и сама себя ругала: зачем спряталась? Что такого – подойти и посмотреть на работу мастера? Но сердце билось невпопад, будто сорвалось в пропасть. Лита выровняла дыхание, погладила подбежавшего Солке и побыстрее ушла прочь, пока плотник ее не заметил.

На завтрак Таура поставила перед ними чашку – козье молоко с накрошенным в него хлебом – и спросила Литу:

– Ты была когда-нибудь на дне преодоления, Лита?

– Да, у моей… у моей маленькой соседки. Она выбрала ракушку и золотую монетку. Мои родители очень радовались – Рал и Айрус сильные покровители.

Таура пристально вглядывалась в ее лицо, потом сказала:

– Значит, дети в городе сами выбирают себе покровителей?

– Ну да, – удивившись, что может быть иначе, сказала Лита. – Из храма каждого бога приносят его предмет, кладут перед ребенком, и он выбирает… У вас не так?

– Ну, у нас тут нет храмов, – улыбнулась Таура. – Лес наш храм. Поэтому и день преодоления у нас другой. Выглянуло солнце – Рал. Пошел дождь – Айрус. Ветер – Тимирер.

– А Гета?

– Она хранит всех нас, мы ее дети. И если ни один из богов не подаст знака, то Гета станет хранить его.

– Значит, у малыша Риу будет только один покровитель?