Лита

Лита сама не заметила, как прижалась к плечу Лангура щекой. Как жить в мире, где в любой момент могут отнять самое дорогое? Она подумала, что уже почти четыре месяца, как она идет к маме. К маме, которая осталась жива, а не сгинула, как Ойра, в тюрьме благодаря тому, что отец успел, бросился на помощь, спас ее и Кассиону. «Это был правильный выбор, – подумала она сейчас, вспомнив его слова о том, что действовать нужно было очень быстро и он выбрал их. – Я все равно спаслась, а если бы узнали про маму и Кассиону… неизвестно, чем бы кончилось».

– А если мы умрем? – спросила она почти шепотом, но Лангур услышал. Погладил ее по голове, как ребенка.

– Что ж… Все, что наше, – наше. И жизнь, и смерть.

Армия светлейшей ралу двинулась в путь, к горам. Лангур не смог уговорить Горный предел сражаться против урфов, но Лита надеялась, что если горцы увидят, какую армию собрали другие пределы, то согласятся. К тому же Тордьен считал, что урфов надо выманить на равнину, которая простиралась между Горным пределом и лесом: на открытом месте урфы будут слабее, а пределы смогут укрыть лучниц и всадников под защитой леса. Хорошо бы, конечно, выманить урфов к воде, но Озерный предел они хорошо знали, да и большого поля для сражения там не было.

Лита учила женщин стрелять из лука, а сама училась ездить на дуге. Ночной Ветер не всегда слушался ее, был своенравен и обидчив, несколько раз сбегал, но Тонта всегда находил и возвращал его. Ночной Ветер тыкался мордой Лите в плечо, будто извиняясь, подставлял голову, чтобы она почесала ему между рогов, но при первой возможности убегал опять.

Однажды она скакала на Ночном Ветре по пустоши, что начиналась сразу за лесом, и ее догнал Лангур на своем дуге. Они помчались рядом, вроде бы и не наперегонки, но все же будто соревнуясь, и пустошь разворачивалась перед ними разнотравьем, множеством запахов и красок… Лита подумала, что ужасно соскучилась по медленному сбору трав, когда никуда не надо торопиться и каждую травинку можно выбирать так, будто она одна сумеет помочь, когда это потребуется. «Надо обязательно прийти сюда и пособирать травы». Справа вдоль пустоши тянулся лес, слева вставали горы. Там Горный предел, и там – земля урфов. Неожиданно Лангур обогнал ее, закричал что-то, Лита хлопнула Ночного Ветра по шее, но тут же натянула вожжи. Пустошь обрывалась резко, вдруг, и дальше, казалось, было только небо. Небо, по которому плыли далекие аруты, – перед ними во всю ширь разливалось море. Лита будто снова увидела его впервые – всю ширь, и мощь, и глубину. Ей так же, как и в первый раз, захотелось упасть на колени, смеяться и плакать, и благодарить Айрус за явленное чудо. Лангур прохрипел рядом:

– Что это, Тимирилис?

– Вода, – засмеялась Лита, и четкий план будущей битвы с урфами вспыхнул в ее голове в этот миг. – Много-много воды.

– Айрус милостива к нам. – Видимо, он в этот миг подумал о том же.

«Думает ли он вообще о чем-нибудь еще, кроме войны с урфами?» – рассердилась вдруг Лита и тронула дуга. Надо осмотреть берег. Если повезет – там будут острые скалы.

Старуха и книга

Звонко капала вода, срываясь с кончиков пальцев. Лита смотрела, как кровь смешивается с водой, как та и другая изменяются, становятся иными.

«Так и я, – подумалось ей вдруг. – Была лесная девочка, стала царевной, потом изгнанницей, все во мне смешалось и спуталось, и вот я здесь, в наспех построенном поселении, готовлюсь к войне и делаю то единственное, что умею, ибо рожают и накануне войн. С кем еще смешает меня судьба?»

Она улыбнулась, вспомнив, какой крепкий, здоровый малыш пришел в этот мир, слава богам, как была напугана его мать, как счастлив отец, когда все благополучно завершилось благодаря ее умелым и чутким рукам. Это были первые роды в их военном поселении на краю леса. Мать ни за что не хотела оставаться в своей деревне, когда муж собрался на войну, пошла с ним. Чудесный, летний малыш…

Они уже два месяца стояли здесь, около равнины. Построили шалаши, которые не боялись ветров и были похожи на дома, приручили еще два десятка дугов, научили стрелять из луков женщин, что пришли сюда за мужьями, и мальчишек, что сбежали из дома, лишь бы воевать с урфами. Лите нравилась жизнь в их лагере, а думать про битву не хотелось. Пусть бы так было всегда.

Но каждый день, несмотря на то что караульные дежурили, сменяя друг друга, она выходила к пустоши и вглядывалась через нее в горную цепь. Горный предел обещал зажечь огни, когда урфы отправятся в поход. Она ждала их и боялась.

– Ты справилась, – раздалось вдруг из темного угла.

Лита вздрогнула. Стряхнула капли с рук. Плоский солнечный луч резал шалаш пополам, освещая розовую воду в чаше, но все углы укутала темнота. Кто прячется там? Что за человек говорит таким хриплым, будто заржавленный меч, но властным голосом? В первую минуту она испугалась, что это Первый совет нашел ее, но тут же поняла, что голос – женский, старушечий, а уж старух точно не было в Первом совете.