Лита

Лита слабо улыбнулась. Она чувствовала себя так, будто целый час проплакала. И вдруг начала рассказывать. О лесном доме, о ралинах, о том, как впервые отправилась в город искать Уну и как попалась. Она запнулась, когда добралась до танца марик на площади, но все же рассказала и это. И про Салипа, свою влюбленность, и про его трусость. Лангур слушал не перебивая. Рассказывать ему было все равно что играть на флейте ветру. И когда она закончила – закончила именно там, откуда началась ее новая жизнь, то есть на той минуте, когда они с Харзой отправились в путь, – она поняла и еще кое-что, потому что, рассказывая, вспомнила разрушенный мост на берегу реки, и кусочки мозаики сложились в ее голове.

– Они знали… Первый совет или цари – они знали про урфов, знали, что они боятся воды, и специально разрушили мост, чтобы те не переправились, не взяли Золотой город, а все деревни бросили на произвол судьбы. Они бросили вас.

Сорвавшиеся слова

Искать утешения Лита пошла к Рии. Сама не могла себе объяснить почему, но эта девочка умела успокаивать, даже если не говоришь с ней о своем горе, о своей беде. Ее лучистые глаза и мягкая улыбка будто для того и созданы были богами, чтобы нести утешение. А еще у Литы из головы не шла та красивая девушка, что приходила за ними и с которой Рия с Гленом не захотели уйти. Сейчас, когда она осталась без Солке и когда Лангур смотрел такими тревожными глазами, она разыскала Рию и попросила:

– Расскажи мне про Суэк.

Рия собирала целебные травы, и Лита присоединилась к ней, чувствуя радость оттого, что делает любимое, но брошенное среди других забот дело. Веснушчатые руки Рии дрогнули у стебля мальпига, который она собиралась сорвать.

– Ты родилась там? – Лита не была уверена, что правильно задала вопрос по-суэкски, но Рия кивнула.

Помолчав, ответила на альтийском – она всегда старалась говорить на нем, то ли стремясь выучить как можно скорее, то ли из уважения к Лите:

– Я родилась у людей, которые не могли быть вместе. Не должны были. Я росла в Садах. Такое место. Там девочки и мальчики, нет родителей, нет дома.

– Их бросили?

– Бросили?

– Ммм… Покинули, оставили, выбросили, – Лита сдалась, показала жестами.

– Нет-нет! – замотала головой Рия. Подумала и провела ребром ладони по шее: – Родителей.

– Убили?

– Да. Убили. Король и жрица Семипряха.

Лита не знала, кто такой Семипрях, хотя вроде бы что-то слышала о нем совсем недавно, но никак не могла вспомнить где. Наверное, это один из суэкских богов.

– Почему их убили?

Рия вздохнула:

– Красивые. Как Кьяра. Сила короля.

– Кьяра тоже из этих девочек?

– Да-а-а! – разулыбалась Рия. – Все сломала, обряд, короля, не послушалась, убежала…

Она рассказывала, лицо ее вспыхивало то гневом, то радостью, то болью. Лита мало что поняла, но, видимо, эта красавица Кьяра нарушила множество законов своей страны, испортила важный обряд, избежала наказания, но совершила какую-то глупость, из-за которой пострадали или даже погибли люди… Лита невесело усмехнулась: «А мы бы подружились». И положила руку на плечо Рии:

– Спасибо.

Рия смутилась, потом как-то странно присела, смутилась еще больше, будто сделала что-то неправильное, потом рассмеялась:

– Никак не привыкну, – и заглянула Лите в глаза. – Спасибо тебе, светлая ралу, что разрешила нам остаться.

– Зови меня Лита.

Рия вдруг так напомнила ей Уну, хоть совсем не была похожа на нее лицом, что захотелось ее обнять. Но вместо этого Лита сорвала ясоту и протянула Рии. Пора было идти на военный совет, где снова и снова они будут говорить о войне. Лита закрывала глаза, теребила браслеты и вытягивала из глубин своего сердца воспоминания о доме, о маме и Кассионе, о Диланте с Вальтанасом, о четырех ралутах, о собаках. Вспомнила слова старухи про свое будто бы нищее детство. Нет, тогда, в доме Вальтанаса и Диланты, она была по-настоящему богата. У нее был лес, были холмы, была семья, был отец. А сейчас – ничего, кроме горечи и обиды. «Он не виноват. Он просто царь. Царь, который не может ослушаться Первого совета», – сказала себе Лита.

Она побрела к шалашу Лангура. «Приди и властвуй. Отец слаб, он не может противостоять Первому совету. Фиорт не хочет быть царем, он полон горя. Но разве я хочу? И разве я не слаба? Да, теперь у меня есть войско, целое войско, которое смогло победить урфов, но разве дело в этом? Разве я хочу жить в Золотом городе, во дворце? Нет, я хочу, чтобы было как раньше: лес, мама, ралины. Это невозможно. И в Лесном пределе я тоже не смогу остаться теперь, когда все знают, кто я на самом деле. Однажды весть доберется до Первого совета, и они придут за мной».

Лангур, Харза, Глен, Виса, командиры сотен и два горца уже собрались, ждали только Литу.

– Мы выиграли эту битву, – сказала Лита, садясь на бревно у костра и повернувшись к горцам. – Моих слов не хватит, чтобы выразить, как вовремя вы пришли к нам на помощь. Будьте как дома в нашем лагере, и да благословят боги ваши дни. – Она приложила руку к сердцу и поклонилась каждому горцу. Они ответили ей тем же.