Литература для нервных

Высшей ценностью искусства акмеисты полагали не взаимосвязанность явлений, а чувственно воспринимаемый мир, и поэтому в их текстах много слов, обозначающих способы чувственного восприятия. Объединившись в группу «Цех поэтов» и печатно выступая в журнале «Аполлон», они возражали против ухода поэзии в «миры иные», в «непознаваемое», против многосмысленных и текучих поэтических образов. Они предпочитали надмирным смыслам реальную земную жизнь. Вместо анализа или оценки социальных конфликтов они до поры до времени любовались мелочами – вещами, предметным миром, образами прошлой культуры и истории (Мандельштам, книга «Камень»).

Ранней поэзии Гумилева присуща апология «сильной личности» и «первобытных» чувств, воплотившаяся в образах «сильных мужчин» – конквистадоров, капитанов, воинов и героев античных мифов. Но эти образы свойственны не только ему одному: мужественность «мужей» (слово из высокого лексического пласта) воспета и Мандельштамом, и Нарбутом.

«Тоска по мировой культуре» выразилась в обращении акмеизма к образам искусства других народов, прежде всего европейских. Так получилось, что наиболее последовательно эстетику этого течения соблюдали не только в юношеском, но и в зрелом творчестве Ахматова и Мандельштам. Конкретные примеры их творчества будут рассмотрены в ст. Интертекстуальность.

Футуризм

– литературное течение, возникшее в начале XX в. в Италии, где связано с именем

Ф. Т. Маринетти. Название течения – от латинского futurum, т. е. будущее. Футуризм стал частью авангарда, т. е. передового искусства с новым языком художественной выразительности.

В России оно появилось одновременно с акмеизмом, у истоков стоял Велимир (настоящее имя – Виктор Владимирович) Хлебников, ученик Вячеслава Иванова. Русские футуристы также именовали себя «будущниками» или «будетлянами», и в этих самоназваниях сразу виден принцип работы со словом, его морфемами.

В воздухе эпохи носилось предощущение грандиозного цивилизационного слома. Футуризм уловил и выразил это предчувствие, оценив его как безусловно положительное. В широком смысле завтра все будет не так, как сегодня: люди станут иначе выглядеть, думать, разговаривать, действовать, иначе устроятся города, разовьются разнообразные индустрии, восторжествуют машины. И футуристы заявляли, что подготавливают это будущее, для чего писали хлесткие стихи, раскрашивали себе лица, искали пути распространения и формы массовой культуры. Их искусство мыслилось как тотальное, и человеческий коллектив, по их мнению, должен был не только принять его, но и участвовать в его создании.

Представители этого течения заявляли, что город – будущее человечества, а наследие – то, что нужно «сбросить с корабля современности». Правда, с этим на практике все обстояло далеко не так гладко: например, поэма одного из ведущих футуристов, Владимира Маяковского, «Облако в штанах» (1913) была написана… после посещения выставки древнерусской иконописи, посвященной трехсотлетию Дома Романовых. Но на уровне манифестов и деклараций наследие безоговорочно отвергалось, недаром в том же году был написан манифест «Пощечина общественному вкусу». Практически же обращения к архаичным формам словесности происходили постоянно.

Открыто прославлялось стремление, движение, мускульная сила, физическая активность. Духовное уходило на дальний план, связи небесного и земного не рассматривались, вместо них эстетизировались неожиданные ассоциации, разрешалось использовать лексику из любых областей, велась напряженная и целенаправленная работа с составом слова, как в знаменитом тексте Хлебникова «Заклятие смехом» (1908–1909):

О, рассмейтесь, смехачи!
О, засмейтесь, смехачи!
Что смеются смехами, что смеянствуют смеяльно,
О, засмейтесь усмеяльно!
О, рассмешищ надсмеяльных – смех усмейных смехачей!
О, иссмейся рассмеяльно, смех надсмейных смеячей!
Смейево, смейево!
Усмей, осмей, смешики, смешики!
Смеюнчики, смеюнчики.
О, рассмейтесь, смехачи!
О, засмейтесь, смехачи!

Здесь видна связь с мифологической и фольклорной («заклятие» и повторы однокоренных слова) традицией. Текст написан раньше, чем сформировалась программа футуризма как течения, но, как в капле воды, в нем виден дальнейший художественный путь представителей этого течения.