Литература как социальный институт: Сборник работ

Общая посылка подобных методов заключалась в убеждении, что использование надежного и «объективного» социологического инструментария (формализованной техники количественного анализа материала) даст возможность «заговорить самому материалу», избавиться от спекулятивных воззрений на литературу и умозрительных построений, от субъективных оценок и трактовок ее роли в обществе. Данные подобной тематизации дополнялись биографическими свидетельствами, изучением воззрений писателя на основе иных источников (например, публицистики, писем и т. п.). Сопоставление выравненных параметров обитателей литературного мира и квот реального населения, социальных групп и т. п., взятое по обычным характеристикам социального и профессионального положения, демографического состояния, ролевых характеристик, общественного статуса, престижа, а также описания, например, негативных социальных явлений (алкоголизма, преступности и др.) и данных социальной статистики, как полагали авторы, позволяло судить о характере отклонений или трансформаций реальности в популярной литературе.

Наиболее характерными подобные методы и, соответственно, тематические исследования стали для США. Сравнительно недавно образовавшееся общество, не имеющее тяжелой феодально-сословной наследственности, общество с выраженным идеологическим пафосом «демократии» и «равных возможностей», не знало силы давления авторитарного культурного образца, проблем «центра и периферии», культурной иерархии и т. п. Общепринятой идеологемой были «идентичность американской культуры», инструментальный миф и идеал («граница», «дальний Запад», «успех»), единство разделяемых всеми взглядов, представлений, устремлений.

Ранние контент-аналитические исследования могли непосредственно сопоставлять литературную действительность с социальной (перепись литературного «населения» и социально-демографическую структуру общества и т. п.), так как постулировалась «идентичность ценностей, мотивов, поведенческих стандартов» литературных героев, писателей, общества, базирующаяся на том, что «литература функционирует в том же интеллектуальном универсуме, что и ее читатели, другими словами, отражает господствующие обычаи и нравы…»[195]. Исследовались, таким образом, «базовые» ценности и установки, лежащие в основе наиболее фундаментальных социальных институтов, таких как «семья», соответственно, нормативные образцы поведения, отклонения от них и возникающие напряжения (особенно связанные с регуляцией половозрастных отношений), стереотипы в отношении этнических, локальных, социальных меньшинств, символы национальной идентичности, образцы «успеха» и т. п.

В целом, как результаты типологического анализа, так и данные контент-аналитических исследований не выходили за рамки того, что можно назвать генерализованным описанием, генерализацией тех или иных культурных объективаций в произведениях литературы, классифицируемых по определенным темам: «развод» в романах такого-то – либо за такой-то период; «мексиканец в романах», «бюрократия», «молодежь» и т. д. Приемы же типологического описания, в общем, идентичны обычным способам работы социальных историков и историков литературы. Подобные исследования на всем своем протяжении, до середины 1950‐х гг. и позже, практически не затрагивали проблематики социального изменения, поскольку действующие культурные нормы, определявшие пределы рационализации исследовательского инструментария, возлагали на саму литературу то, что должно было быть функцией социологической теории. Чисто техническая, исследовательская невозможность строго различать социальные моменты и их культурные образцы приводила к тому, что «естественность» изображенного в литературном произведении носила вневременной характер, литературная динамика была неотличима от социальной или культурной. Поэтому и типологические, и контент-аналитические генерализации («тематика») образовывали статичные, синхронные срезы, состояния репрезентации тех или иных тем в литературе. Процессуальность вводилась в исследование путем сопоставления данных, собранных в различные периоды, а различиям давались видимые каузальные объяснения, т. е. устанавливались «непосредственные» те или иные социальные факторы.