Литература как социальный институт: Сборник работ

В конце XVIII – начале XIX в., во время интенсивного складывания литературной системы в ее современных формах, «общество» (гражданское общество) выступало в системах объяснения в качестве синхронизированных, «эмпирически» подтверждаемых аспектов коллективной жизни, без явных провиденциальных и религиозных значений. Понятие общества, начиная с А. Смита, Ж.-Ж. Руссо, И. Канта, Г. В. Ф. Гегеля и др., противопоставлялось «государству» и охватывало главным образом сферы права и экономики, сферы свободного от государственного контроля «разумного» проявления индивида, т. е. прежде всего бюргера и буржуа. «Разумность» индивида заключалась, по мнению мыслителей этого времени, в «позитивности», в социальной способности учитывать отдаленные последствия собственных действий, т. е. знать, предвидеть обобщенные реакции других, соответственно, обладать чувством меры, реальности и общительности, способности использовать других для достижения собственного блага. Эти качества индивидуального характера, личности объединялись в понятии «культура» (имевшем большее хождение в Германии) или «цивилизация» (более распространенном во Франции). Таким образом, если «культура» мыслилась прежде всего как «облагораживание или рафинирование целостных духовных и телесных сил человека или народа» (И. К. Аделунг, 1793), то понятие цивилизации, синтезируя теоретические и практические интенции, фиксировало ориентацию на светское преобразование действительности, аналогичное посюстороннему спасению, причем ее инструментом выступило государство. Позднее культура, сохраняя субъективистский характер своего понятия, принимала значение не только культивируемого индивида, но и всего народа (что особенно заметно в таких идеях, как «национальная литература», «национальная классика», «национальная культура»)[200].

Так возникало представление об «обществе» как «месте», где реализуется, делается действительной способность человека к «культуре», где человек – «цивилизованное существо», «носитель цивилизации». Другими словами, социальные отношения должны и вынуждены были быть «культурой» как мерой социальности, поскольку предполагали в индивидуальных взаимодействиях символические значения, которыми они конституируются.

Взаимоотнесенные и долгое время взаимозаменяемые понятия общества и культуры, т. е. два семантических компонента одного и того же представления, разрабатывались философией, позднее – «науками о духе», начиная с Гердера, а затем стали предметом исследования социальных наук XIX в. Неявная парадоксальность этого образования заключалась в том, что для всего XIX в. и даже в ХХ в. понятие «общество», используемое как бы лишь в качестве эмпирического представления, содержало оценочную генерализацию, обладало свойствами общности, упорядоченной в соответствии с определенными разумными основаниями, правилами, нормами совместной жизни людей, объединенных в группы, и сохраняло коннотаты либо «высшего» или «правильного» общества, либо же договорного союза. Культура понималась как характерный образец, образ всего общества в его целостном (нормативном) взаимопонимании и достоверности преданий и традиций. Последующая судьба этих понятий сложилась так, что позитивистская синонимичность социального и культурного или, точнее, наделение социального функциональным значением культурного выражалось в том, что социальные структуры, социальные аспекты поведения стали доминирующими основаниями объяснения в процедурах большинства социологических работ. И лишь процесс внутреннего теоретико-методологического развития социологии совсем недавно возродил программу ее основоположников – М. Вебера и Г. Зиммеля, теоретико-методологическое ядро которой составляла проблематика социального действия и соответственно культуры.

Наиболее радикальное разведение социального и культурного (и теоретически, и методологически) было предпринято М. Вебером, подвергшим эту синонимичность кардинальной рационализации. Фактически оно постепенно вытесняется и у других социологов, озабоченных проблемами методологической корректности исследования, например у Т. Парсонса, у которого «общество» означает сугубо аналитический уровень рассмотрения (целостный, системный уровень взаимосвязи различных функциональных подсистем действия). С другой стороны, рефлексивная рационализация ценностей, конститутивных для предмета социологии (как это имело место с понятием «общество»), осуществленная в отношении понятия «культура», привела, во-первых, к универсализации его до значения совокупности возможных смысловых выражений и образований, из которых полагается и конституируется социальное действие и соответственно посредством схватывания которых оно понимается, и, во-вторых (именно в силу той же универсализации), к утрате им значений определенного, ценностного, смыслового качества, определенной идеологической системы, антропологического или светского плана.