Литература как жизнь. Том II

«Ахматова опубликовала лирические стихи, искренние и стилистически отточенные… Наиболее популярным юмористом являлся Михаил Зощенко… верный сторонник советского строя».

Эрнест Симмонс. Современная русская литература. Изд-во Корнельского университета, 1944.

«14-го августа 1946 года в своём Постановлении ЦК Коммунистической Партии сурово осудил журналы «Звезда» и «Ленинград» за публикацию произведений Зощенко и Ахматовой».

В зеркале советской литературы. Наблюдения за советским обществом. Под ред. и с предисловием Эрнеста Симмонса, Нью-Йорк, Изд-во Колумбийского университета, 1953.

Зимой 1992 г. вел я два курса в Американском Университете под Вашингтоном. Из Американско-Российского фонда культурного сотрудничества ко мне обратились с просьбой прочесть общедоступную лекцию об Анне Ахматовой. Ахматовские чтения устраивала Библиотека Конгресса, руководил ими Иосиф Бродский, занимавший при государственной библиотеке место Поэта Лауреата, туда нас не приглашали. Филиал чтений организовало Посольство Швейцарии, там я и выступил.

Пока готовил лекцию, вспоминал упрек Симмонса: «Сами же делаете из них мучеников». Припомнил многое из того, что позволяло понять механику нашего самосокрушения, о чем когда-то читал в спецхране, теперь все находилось под рукой. Ахматова и её судьба заставила меня в который раз поразмыслить о ситуации Поэт и Царь. Кто окажется способным в самом деле исследовать ахматовский эпизод, ставший локус классикус, образцовым случаем, упомянутым чуть ли ни в каждой летописи развала советского режима, тот проникнет в сердцевину наших поражений.

Наш публикатор, углубившийся в архивы и изучивший эпизод в то время, когда я был главным редактором «Вопросов литературы», установил, что дело изначально было не в Ахматовой, а… авиации, точнее, авиационной промышленности, и даже столь важная отрасль нашего хозяйства была лишь поводом в конфликте, имевшем к самолётам такое же отношение, как и к стихам[169].

Стимул для размышлений дал мне американский разносторонний литератор Гаррисон Солсбери. Мы с ним сопредседательствовали на последней встрече советских и американских писателей, и он подарил мне свою книгу о Ленинградской блокаде, несколько страниц в книге отведено Постановлению 1946 года[170]. Связи у Солсбери в наших литературных кругах были давние и обширные, многоопытный американский журналист во время войны вел репортажи из Одессы, в 1949–1954 гг. был аккредитован в Москве, знал всех, кого нужно было знать: сужу по именам тех, кому он просил передать приветы и просьбы, в первую очередь Константину Симонову. Гаррисон Солсбери был из числа наших благожелательных противников, благожелательность относительная – на общем фоне советологии его небольшая книга «Россия» (1965) выглядела прорусской.

Признанный первостепенный журналист Солсбери пробовал себя и в беллетристике, источником ему служило непосредственное знание нашей страны. Насколько он чувствовал себя в материале уверенно, можно судить по действующим лицам его романа «Врата ада», роман явление некрупное, всё же не наляпан соком развесистой клюквы, критики отмечали убедительность обстановки. Под своими именами в романе фигурируют Андропов, Брежнев, Громыко, Суслов, Хрущев, и это не карикатуры. Александр Солженицын выведен под именем «Андрей Соколов», журнал «Новый мир» назван «Новой жизнью», по существу всё не выдумано.

Разбирая Постановление 1946 года, в принятии которого инициативную роль играл Жданов, опирался Солсбери на источники близкие к первоисточникам. Это была, как обычно у советологов, версия наших влиятельных лиц, близких к высшим руководящим кругам. Тем виднее в этой версии пробелы и недоговоренности, но пробелы и недоговоренности есть в книге не потому, что автор был недостаточно осведомлен. Солсбери излагал историю директивного Постановления так, как следовало излагать в соответствии с настроениями наших свободомыслящих, отвечавших и воззрениям советологов, другой точки зрения как бы не существует и существовать не должно. Общая идея сводится к диктату, подавляющему свободу творчества. Разве этого не было? Было, но были обстоятельства, которые в эту версию не укладываются.