Литература мятежного века

При этом должна быть отчетливая разница между эстетическим идеалом литератора и идеальным героем.«…Да не подумает, однако ж, читатель, что мы требуем от писателя изображения людей, соединяющих в себе все возможные добродетели; мы требуем от него — совсем не людей идеальных, а требуем идеала».4 В свою очередь Достоевский в романе «Идиот» в лице князя Мышкина пытался «изобразить вполне прекрасного человека».5 В другом письме он возвращается к этой мысли: «Главная мысль романа изобразить положительно прекрасного человека. Труднее этого нет ничего на свете (…) Потому что эта задача безмерная».6

Отношение читателя к герою — положительному или отрицательному — часть диалектически сложного литературного процесса. С особой рельефностью это обозначилось в конце XX века с утверждением однополярного мира, когда литературная борьба стала вновь приобретать чрезвычайно острый классовый характер, когда на страницах художественных книг схлестнулись непримиримые мировоззренческие установки, за которыми стоят различные направления, творческие методы, наконец, две правды: настоящая правда, проявляющаяся в сочинениях прогрессивных мастеров, в коих центральное место занимает борющийся герой, отражающий народные идеалы, а с другой стороны правда-ложь, унижающая человеческое достоинство и отвлекающая людей о социальной действительности, когда в произведении прославляется жестокость и насилие и царит антигерой. Об этом убедительно писал английский писатель Р. Ф. Делерфилд в начале 70-х годов: «Герои в том виде, как мы их некогда знали, исчезли из романов, на которые сейчас наиболее велик спрос. В одних случаях их места захватили антигерои. В других случаях… даже вовсе не герои, а некие абстракции… Исчез не только герой, вместе с ним исчезли те ценности, которые он отстаивал…»7

Поистине огромных успехов в создании образа положительно прекрасного человека достигла социалистическая литература. Ее герой стал художественным отражением жизни народа на различных этапах развития, именно по его судьбе можно судить о духовных и социально-нравственных качествах советского человека. Писатели не только правдиво воспроизвели трудный процесс рождения и становления нового мира, но и создали целую галерею таких героев как Корчагин Николая Островского, Чапаев Дмитрия Фурманова, Теркин Александра Твардовского, Комиссар Всеволода Вишневского, Соколов Михаила Шолохова, Захар Дерюгин Петра Проскурина. Сила типизации их такова, что они воспринимаются не как лица, созданные волшебной силой художественного таланта, а как вполне реальные люди, чья удивительная жизнь волнует умы и сердца поколений. На их примере учились мужеству и чувству высокого долга, нравственной чистоте и духовной твердости. Речь о свободном проявлении потенциальных возможностей, воплощенных в таком герое.

Образ положительно прекрасного человека обладает огромной силой воздействия и на зарубежных писателей. «Начиная с 1936 года, когда я впервые познакомился с советскими романами, на меня оказывает большое влияние стремление советских писателей создавать свои произведения в духе социалистического реализма, — отмечал Джек Линдсей, — поэтому, даже живя в несоциалистическом обществе, я стараюсь раскрыть и показать в своих книгах те элементы, из которых вырастает социализм, показать образ нового человека, а таким новым человеком является прежде всего коммунист… Без веры в Советского Человека я вообще не вижу возможности верить в Человека в нашу эпоху».8 Ж.-П. Сартр на вопрос, каким должен быть главный герой современного романа, ответил: «Это, на мой взгляд, коммунист-революционер, для которого точка отправления — Октябрьская революция. Он прошел через ужасающие события всякого рода. И обрел ясность понимания, необходимую для борьбы. Этот герой сохранил веру в будущее».9 И еще одно мнение, относящееся к 70-м годам. Чилийский писатель Поли Делано сказал: «На Западе иногда говорят, что советская литература идеализирует человека, упрощает его духовный облик. Основываясь на тех впечатлениях, которые у меня уже есть после встречи с вашей страной, могу сказать: происходит интереснейший процесс совершенствования человека, и именно этот процесс отражает советская литература».10

* * *

Бесспорно, избирать для своего сочинения тип героя — право писателя. Но есть ещё право читателя, которого интересует человек не вообще, а в конкретном проявлении диалектического единства человеческого и социального, нравственного, интересно размышляющего с активной жизненной позицией. В этом проявляется знак времени. Поэтому современник напрочь отвергает попытки подмены героев с четкой жизненной программой бледными фигурами, обуреваемыми мелкими страстями, с замедленной реакцией на общественные процессы, даже если они будут обладать «диалектикой развития» и «жизненной убедительностью». Слабая ориентация в происходящем, трусость перед действительностью неминуемо порождают в жизни и в литературе половинчатую, аморфную фигуру.