Литературная Газета 6473 ( № 30 2014)

Кстати, считается, что из поэтов горячо вызвался идти на фронт только Николай Гумилёв. Нет, по некоторым воспоминаниям, пошёл добровольцем и футурист Бенедикт Лифшиц. Корней Чуковский написал : «Помню, мы втроём, художник Анненков, поэт Мандельштам и я, шли по петербургской улице в августе 1914 г. – и вдруг встретили нашего общего друга, поэта Бен. Лившица, который отправлялся (кажется, добровольцем) на фронт. С бритой головой, в казённых сапогах он – обычно щеголеватый – был неузнаваем. За голенищем сапога была у него деревянная ложка, в руке – глиняная солдатская кружка. Мандельштам предложил пойти в ближайшее фотоателье и сняться (в честь уходящего на фронт Б.Л.)».

По другим сведениям, Лифшиц был призван в армию из запаса. Словно прощаясь со своим прошлым, написал шутливые и слегка меланхолические стихи в «Чукоккалу». Его зачислили в 146-й Царицынский пехотный полк. Воевал он храбро, стал георгиевским кавалером, был ранен. Но даже в тяжёлом 1915 году живописал державные красоты Петрограда:

Копыта в воздухе, и свод

Пунцовокаменной гортани,

И роковой огневорот

Закатом опоённых зданий:

Должны из царства багреца

Извергнутые чужестранцы

Бежать от пламени дворца,

Как чёрные протуберанцы.

Многие молодые поэты тоже старались откликнуться на эпохальные события. Например, газета «Новь» напечатала в ноябрьском номере 1914 года «Богатырский посвист» молодого поэта Сергея Есенина, но не думаю, что кого-то из мужественных офицеров заинтересовали несколько буколические стихи про ангелов:

…Догадалися слуги божии,

Что недаром земля просыпается,

Видно, мол, немцы негожие

Войной на мужика подымаются.

В 1916 году Есенин сам был призван на службу, которую проходил в Царском Селе. Он не воевал с «немцами негожими» непосредственно на передовой, а служил санитаром в Царскосельском военно-санитарном поезде. О своих стихах, посвящённых Первой мировой войне, Есенин горло не драл, а впоследствии извинительно писал: «...Я, при всей своей любви к рязанским полям и к своим соотечественникам, всегда резко относился к империалистической войне и к воинствующему патриотизму. Этот патриотизм мне органически совершенно чужд. У меня даже были неприятности из-за того, что я не пишу патриотических стихов на тему «гром победы, раздавайся», но поэт может писать только о том, с чем он органически связан».

Наиболее яркие и мужественные стихи в том же году начала войны написал участник боевых действий, доброволец, улан, гусар, разведчик, георгиевский кавалер Николай Гумилёв. Его «Наступление» пели уже в годы войны, а моя любимая запись – хоровое исполнение марша актёрами Иркутского театра драмы:

Та страна, что могла быть раем,

Стала логовищем огня.

Мы четвёртый день наступаем,

Мы не ели четыре дня…

Великие и духоподъёмные стихи! Вполне соответствует им и сам образ поэта от Бога и простого офицера… Любопытны воспоминания о Гумилёве поручика В.А. Карамзина, служившего с марта 1916 года оруженосцем при штабе 5-й кавалерийской дивизии:

«...На обширном балконе меня встретил совсем мне незнакомый дежурный по полку офицер и тотчас же мне явился. «Прапорщик Гумилёв», – услышал я среди других слов явки и понял, с кем имею дело.

...Я начал с ним разговор и быстро перевёл его на поэзию, в которой, кстати сказать, я мало что понимал.