Литературная Газета, 6621 (№ 46/2017)

Перед Днём Красной Армии Мария Михайловна решила навести порядок в избе и в пристройке. Она складывала кучнее разбросанную солому, я расчищал проход от снега, а Гера и Элла подбирали в кучку разные веточки и палочки. Неожиданно Мария Михайловна ойкнула и с опаской взглянула на нас. Мы все подбежали к ней, ожидая что-то увидеть...

Мария Михайловна поняла, что без объяснений не обойтись, и подняла пласт соломы:

– Дамка уснула, дети.

Я увидел нашу любимицу с пучком соломы в согнутых передних лапках. Было такое впечатление, что она цеплялась за солому, пытаясь выбраться из норы. Мне казалось, что она вот-вот подпрыгнет и, радостно повизгивая, будет стараться лизнуть нас своим шершавым язычком.

– Ой! – испуганно вдохнула Эллочка.

– Тихо, – сказала Мария Михайловна.

Гера начал тыкать меня кулаком в бок и приговаривать:

– Жадина! Жадина! Это ты съел её картошку...

Дамку было жалко, но когда я ел ту картошку, она уже уснула.

– Когда она проснётся? – спросила Эллочка.

– Тихо. Пусть спит, – ответила Мария Михайловна.

На улице с каждым днём теплело. Снег на солнце становился водянистым.

Восьмого марта к нам пришла почтальонша. В кармане у неё торчала бутылка красного вина, под мышкой – круг конской колбасы, а в руке она держала банку топлёного масла.

Выпив почти всё вино сама, она несколько раз поздравляла Марию Михайловну с праздником и на все лады расхваливала её за стойкий ленинградский характер. Она много раз принималась её целовать, что-то начинала говорить, обнимала, объяснялась в любви и, наконец, призналась, что в тот день, когда откапывала нас и откачивала, приходила с извещением. «Вот только сказать тогда не решилась, слаба ты была, Мария», – призналась письмоноска.

– Ты это о чём? О каком извещении? – насторожилась хозяйка.

– Да о справке об этой! – отмахнулась почтальонша.

– Говори толком, что ты душу терзаешь!

– Да о похоронке я, будь она проклята...

– Что ты говоришь?! – закричала Мария Михайловна. – Нет! Не-ет!! Не может бы- ыть!

– Вот! – хлопнула письмоноска рукой по столу, махнув извещением. – Если бы не она... Угорели бы! Сердешная-я-я!.. – перешла на рёв почтальонша. – Молись!.. Это Бог вас хранит...

Слёз было много.

«ЛГ» поздравляет автора с 90-летием и желает ему крепкого здоровья и неиссякаемого вдохновения!

Разноцветный московский снежок

Разноцветный московский снежок

Литература / Литература / Поэзия

Владимир Пучков

Поэт, прозаик, историк литературы. Родился во Владимире в 1951 году. Окончил Литературный институт им. А.М. Горького. Автор нескольких книг стихотворений и прозы. Лауреат и номинант российских и международных творческих премий («ТЭФИ-Регион», Международная Тютчевская премия и др.). Автор и ведущий просветительских мультимедиа-проектов в сфере культуры.

Переславль

Я скажу спасибо за то, что было,

Этим чахлым деревьям, когда приеду,

Берегам, где тяжёлые складки ила,

Где петровский ботик проспал победу,

Где музеев больше, чем птиц на ветках,

Где плывёт по озеру синий камень,

Где, устроив пир на костях у предков,

Голубой индеец храпит в вигваме!

Где в ночном кафе с ледяным названьем

Мы, листая книгу, сидели рядом,

Упиваясь, как счастьем, своим незнаньем,

Свой горячий мир замыкая взглядом.

* * *

Рассыпается лазерной пылью

Разноцветный московский снежок,

Понемногу становится былью

Невесомого сердца ожог.

И любви безрассудная мера

Проступает, как соль, на плечах:

Всё, что зрело на озере Неро

И созрело в ростовских ночах.

* * *

Пахучие, рассохшиеся брёвна

Лежат навалом грубо и неровно,

Присыпанные едкою листвой,

А сентября раскосые стропила,

Поблескивая свежестью распила,

Смыкаются у нас над головой!

Они стоят, поскрипывая в связке,

Среди садов крепчающей закваски,

Намёком на грядущее жилье,

Любым ветрам открытая квартира,

И, словно гости из иного мира,

Планеты пролетают сквозь неё!

* * *

Два оборота старого ключа

И тьма в ловушке. Сбитая, как войлок.

И бабочки сухие между рам.

Всё – выключено. Воздух обесточен.

Горячий сон, тяжёлый, как портьера,

Уходит в складки. Отсвет от Луны.

И я здесь жил?

Но, видимо, не здесь,

Иначе сам бы превратился в пыль,

В мерцающую бабочку, на взмахе

Застывшую! И высохшее время

Осыпалось бы тихо, как песок.

Всего и надо было – только два

Бесшумных оборота! И ключи

Долой! В траву! Попробуйте, найдите!

* * *

А между тем пока Господь,

Как музыкою, правит миром,

И света царскую щепоть

Во мглу протягивает сирым,

Какая тёмная тоска

Пронизывает, словно холод,

Всех, кто от царского куска

Своей же милостью отколот!

Не оглянуться впопыхах,

Туда, где прошлое маячит.

И ливень шелестит в стихах,