Литературная Газета, 6621 (№ 46/2017)

Как будто Бог над нами плачет!

Да будет свет!

Да будет свет!

Искусство / Искусство / А музыка звучит

Сцена из спектакля «Родина электричества»

Теги: искусство , музыка , Андрей Платонов

Андрея Платонова в Воронеже поют

Когда в далёком 1981 году композитор Глеб Седельников написал музыку и либретто к опере «Родина электричества», он не мог себе представить, что премьера этой важной для него работы состоится после его смерти, когда остальные произведения будут поставлены не только в родной России, но и за рубежом. Символичный дебют «Родины электричества» состоялся на родине одноимённого платоновского произведения, в нескольких километрах от Рогачёвки, в самом центре Воронежа.

Типичная платоновская история, связанная с электрификацией и строительством коммунизма, известна каждому, кто читал советского классика: бывший красноармеец просит крестьян отдать земли для строительства электростанции, над созданием которой в итоге трудится вся деревня Рогачёвка. В этом сюжете есть и серьёзные отклонения от авторского текста – Седельников объединяет сразу несколько рассказов: «Родина электричества», «Афродита», «О лампочке Ильича», а также фрагменты из брошюры Платонова «Электрификация».

Такой Платонов, переложенный на рифму, с символической коммунистической музыкой, идеально подходящей под прописанное автором время, ожил в Воронежском театре оперы и балета руками режиссёра-постановщика Михаила Бычкова и дирижёра-постановщика Юрия Анисичкина. Полуторачасовая опера, включающая в себя пролог, четыре картины и эпилог, переживается на одном дыхании: кажется, только на подмостки сцены вышли рогачёвцы, держа в руках подобие крестов и икон, а уже среди руин лежит огромная лампочка Ильича, вокруг которой стоят подавленные горем пожара местные жители – динамично, серьёзно и душевно, пожалуй, именно эти слова приходят на ум по финальному закрытию занавеса.

В постановке нет ничего необычного: деревенские жители, ничем не отличающиеся друг от друга, привычные Фрол и Евдокия, обычные постреволюционные будни и мысли, то и дело раздающиеся из уст отдельных персонажей, да только каждый герой остаётся в памяти, успевая раскрыться за непродолжительное время своего присутствия на сцене, которую вернее будет назвать электростанцией.

Главный персонаж, бывший красноармеец, которого авторы предположительно нарекают поэтом, Фрол (Кирилл Афонин) решительно предстаёт перед селом в красном одеянии – такому строителю, уверенному и целеустремлённому, не страшно доверить крестьянские земли. Партия Фрола является, пожалуй, одной из самых сложных, но даже в самые напряжённые для солиста моменты он не забывает о том, что он не просто исполнитель, но и актёр, страдающий, думающий, сопереживающий – перед каждым задействованным персонажем режиссёр поставил чёткую задачу, проработав каждый образ, каждую мизансцену.

Даже эпизодические роли полны жизни. Чего стоит Председатель уездного Исполнительного комитета (Роман Дюдин) – партия, прописанная Седельниковым, скромна по объёмам, но является чуть ли не самой сильной по содержанию – вряд ли товарищи из Исполкома могли так петь, но на сцене, в режиме оперы, такое звучание поражает и впечатляет.

Опера на самом деле не из простых: сам по себе сложный платоновский текст, осилить в прозе который сможет не каждый, много хоровых партий. «Родина электричества», написанная о народе, символично исполняется самим народом: начиная от крестного хода, когда жители молятся о помощи с засухой, продолжая строительством электростанции, когда даже самые необразованные и неумелые тянут провода, следуя за Фролом, и заканчивая пожаром, где каждый из них старается не просто утешить себя, но и настроиться на очередное строительство.

В аккомпанемент им – непростая музыка, очень символичная выбранному времени, живая, полностью исполняемая оркестром во главе с Юрием Анисичкиным. Она то разрывает зал, то тихо подыгрывает солистам, то становится с ними единым целым – Седельников не просто написал либретто под составленную им партитуру, он сделал это настолько точно, что каждый музыкальный инструмент оживает и передаёт нужную ноту, ввергающую зал в состояние, переживаемое на сцене.