Литературная классика в соблазне экранизаций. Столетие перевоплощений

У этой точки зрения, как оказалось, имеются сильные оппоненты. «Демократическая конъюнктура говорит: русские должны покаяться, прежде чем шагнуть в новое капиталистическое будущее. Но мы – жертвы. Нам не в чем каяться! А палачи никогда не признают своей вины!»[539]. Одни вовсе не считают Германию страной, совершившей глубокое, необратимое покаяние: в сегодняшней Германии появляются люди, которых тянет вступиться за Гитлера, которые утверждают, что он был великий человек, что благодаря ему страна добилась огромных успехов. Что Гитлер принял Германию полуразрушенной и униженной, а через какое-то время превратил ее в железный кулак и завоевал Европу. Аналогично работает эта модель в России в отношении Сталина: по данным социологических опросов, 52 % (а то и 75 %) населения одобряют деятельность Сталина, не стесняясь публичности, утверждают, что при нем страна переживала лучшее свое время. С другой стороны, существует убеждение, что от России невозможно требовать такого же покаяния, как от Германии, потому что в отличие от Германии она уничтожала не страны Европы, не завоеванные народы, а своих, себя. Меры покаяния для убийцы и самоубийцы неравны. И в самом деле – чья вина глубже и страшнее – тирана, объявившего соседние народы врагами, или тирана, для которого врагом был свой собственный народ?

И вот самая крайняя позиция. Александр Проханов: «Фильм “В круге первом” встраивается в один ряд с другими продуктами телеиндустрии – от передач Сванидзе до выступлений Жириновского. Это не произведение искусства, а попытка демонизации всего советского. Образ Сталина на фоне трагических судеб узников просто карикатурен. Для чего это делается? Жизнь в России такова, что люди начинают оглядываться на предыдущий период, ностальгировать по былому величию страны. Вот пропагандистская машина ТВ и занимается промыванием мозгов, чтобы народ не слишком затосковал по прошлому»[540].

Об актуальности фильма (и романа!) написано немало. «Разве устарела проблема выбора, с которой сталкиваются герои Солженицына? Разве мы не выбираем, с кем нам быть – с жертвами или с палачами, с гонимыми или с гонителями? И разве Россия перестала считаться страной “рабов и господ”?» – так комментирует Инна Чурикова вопрос об актуальности «Круга»[541].

«Проблема сталинизма остается актуальной и больной для нашего общества, – считает Марк Захаров. – Опросы показывают, что многие так и не поняли, каким было наше тоталитарное прошлое, что оно значило для нашей истории, как его трактовать – с положительной или отрицательной точки зрения. Отсюда и возникают всевозможные споры о культе личности, о сносе или восстановлении памятников советским руководителям. Чем больше народ будет получать информации из книг или художественных фильмов, тем быстрее он сделает нужные выводы»[542].

Фильм настолько органично вписался в современную жизнь, что не она ему ставит вопросы, а он ей. Зритель убежден, что речь в фильме идет не о борьбе с призраками, не о разоблачении того, чего давно нет, но о том, что есть. Глеб Панфилов всегда чувствовал потенциал современности «Круга» – бурное течение жизни неизбывно, несмотря ни на какие перемены, содержало в себе зерно будущих вопросов. И в тот момент, когда режиссеру удалось реализовать мечту тридцатилетней давности, оказалось, что реальность не только не изжила проблем полувековой давности, но обострила их еще больше, хотя и с другими акцентами.

Сегодня в стране нет репрессивного аппарата и системы ГУЛАГа. Людей не сажают за политические убеждения и доносы не имеют хождения – не востребованы карательными органами. Но известно при этом, что тюрьмы и камеры переполнены, заключенные живут в чудовищных условиях. Вопрос: кто там сидит, если криминальный мир (бандиты, маньяки, насильники и убийцы), судя по отчетам телевизионной криминальной хроники, гуляет на свободе? Примерно в то самое время, когда показывали «Круг», шел и сериал «Зона»: условия содержания заключенных и весь этот мир блатных выглядели настолько страшнее сталинской шарашки, что многие зрители и критики сравнили шарашечный быт с пионерским лагерем. На фоне мафиозно-ментовской телепродукции, с ее воровской лексикой, специфическими правилами, криминальными разборками, морем крови и пальбой, отношения между зэками сталинской шарашки и их конвоирами кажутся верхом деликатности и умеренности.

Как будто в стране нет спецтюрем-шарашек, где работают ученые и изобретатели. Однако идея сколотить спецНИИ из з/к, совершивших экономические преступления (олигархов, строителей финансовых пирамид, коррупционеров и просто аферистов), чтобы их потенциал был востребован на пользу экономике страны, уже не раз встречалась в печати.