Литературная классика в соблазне экранизаций. Столетие перевоплощений

Одиозные «Бедная Настя» и «Фавориты любви» (сшитые американскими сценаристами) брались переиначить русскую историю конца XVIII и начала XIX века, выставив эпоху Павла I, Александра I, Наполеона как арену для водевильных и амурных приключений императрицы Елизаветы Алексеевны (супруги Александра I) и князя Адама Чарторыйского. Сценарий в этих сериалах написан людьми, не владеющими ни пером, ни профессией, ни элементарными знаниями. Такое освоение русской истории не оправдано даже с позиций Александра Дюма и его мушкетерских приключений: в конце концов Дюма, при всем своем вольном обращении с историей Франции, создал яркие характеры, запоминающиеся образы, выпукло представил двор и придворных, обрисовал политические интриги, расставил ясные акценты, родив эффект «истории по Дюма», обладающей цельной картинкой и интеллектуальным ракурсом. Примитивным, провальным стал сериал «Есенин»: снимавшийся по малограмотной, любительской книге Безрукова-отца, потому что играть поэта дали звезде «Бригады» Сане Белому, Безрукову-сыну. Есенин в этом сериале только что не киллер, как Саня Белый, все остальные бесчинства он совершает, меняя костюмы и антураж. Литературные первоисточники в данных случаях (как и во многих других) были крайне ничтожны, и ничто, включая крупные бюджеты и звездный состав артистов, не могло спасти эти кинопроекты от провала.

Иное дело экранизация солженицынского «Круга». Первоклассный литературный источник с его огромным интеллектуальным, политическим, художественным потенциалом дал импульс общественному интересу и широкому обсуждению. Эффект экранизации заключался не столько в высоких рейтингах, не столько в том, что после фильма зритель побежал в книжные магазины и стал читать роман в метро, не столько в огромном количестве рецензий, обзоров и откликов, сколько в общественном резонансе «Круга». История создания романа, атомный проект на Западе и в СССР, история «шарашек» и связанных с ними научных изысканий, реальные прототипы героев романа и их судьбы, исторические личности в романе и их достоверность, образ Сталина в романе и процессы десталинизации в СССР, тенденции возрождения сталинизма в постсоветском обществе, сталинские «пятна» в современной России, качество демократии и ее генетическая связь с тоталитарным прошлым страны, мир криминала и население сегодняшних тюрем – вот неполный перечень тем, которые обсуждались в печати и на телевидении в связи с показом фильма. Зачастую фильм служил лишь отправной точкой для подобных обсуждений.

«Сейчас нашим режиссерам нужно снимать уже не “В круге первом”, а “В круге втором”. Потому что мы всё ближе к центру ада. Новая тоталитарная система демократии – чем она отличается от сталинского строя?! Для меня – ничем. Бордели, игорные дома, а рядом нищие роются на помойках… Речи патриарха прерываются рекламой средств от перхоти. Ребенок, выйдя из метро, видит на книжном развале рядом с томиком Лермонтова порнографический журнал. Это не свобода»[535].

По многим приметам, правда героев «Круга» в восприятии современного зрителя воспринималась не как аксиома, а как теорема, которая нуждалась в доказательствах. Поток разоблачений, громкие публикации из секретных архивов в 1990-е годы, при всей значимости исторического ликбеза, через который прошло общество, кажутся иногда дымовой завесой для общественного и государственного распада и тотального разграбления страны.

Фильм о событиях трех дней 1949 года в марфинской шарашке поразительно завязан на сегодняшнюю реальность и живо перекликается с современностью. «Фильм очень современный, настолько, что мне даже страшно», – призналась Инна Чурикова[536]. Об этом же говорили и писавшие о фильме критики. И. Петровская: «Пока наши парламентарии на сессии ПАСЕ отказываются осудить преступления тоталитарных режимов, а иные участники теледискуссий (типа “цель оправдывает средства”), Панфилов с Солженицыным в убедительной художественной форме демонстрируют эти преступные “средства” во всей их красе, заставляя зрителей думать, сравнивать, примеривать мысли и поступки героев фильма на себя»[537].

Фильм вызвал новую волну старого спора о необходимости покаяния. Исполнитель роли Сталина в сериале Игорь Кваша утверждал, что мысль о необходимости покаяния он вложил в работу над образом Сталина как основополагающую. «Это мой протест против всего того, что и сейчас тихой сапой протаскивается в защиту Сталина. Плохо, что в стране не произошло того, что должно было: покаяния. Мы прожили многие десятилетия с чудовищным, бесчеловечным режимом. Вроде он разрушился, но не было катарсиса, не произошло общественного очищения. Я считаю, необходим суд над тем строем… Сказать в полный голос о преступлениях против собственного народа, осудить их раз и навсегда – в этом есть насущнейшая потребность»[538].