Литературная классика в соблазне экранизаций. Столетие перевоплощений

Масштабным было все – костюмы, парики, интерьеры, все пространство картины – от барских усадеб до крестьянских изб и охотничьих угодий. Масштабной, величественной и изумительно достоверной стала и сцена первого бала Наташи 31 декабря 1810 года – размаху этого бала не было и до сих пор, кажется, нет равных в отечественном (а может быть, и в мировом кинематографе). Огромный зал был выстроен в самом большом павильоне «Мосфильма» и роскошно декорирован под парадные залы Зимнего дворца для сезонных больших балов. Для украшений всех помещений были использованы богатейшие музейные коллекции, не менее сотни танцующих пар в парадных военных мундирах всех родов войск и в роскошных дамских бальных платьях двигались в торжественном полонезе, потом в вальсе, потом в мазурке, галопе, польке.

Молоденькая дебютантка из балетного училища Людмила Савельева, которую с великим трудом утвердили на роль Наташи Ростовой, должна была не просто почувствовать себя героиней Толстого, но и соперничать с Одри Хепберн в решающих сценах. Но – российскому зрителю трудно было не оценить, как достоверно сыграла актриса страх потеряться на грандиозном бале, трудно было не увидеть неподдельную муку ее глаз, пока не случилось счастье и она не затанцевала; трудно было не заметить мгновенного преображения испуганного выражения ее лица в радостное ликование.

Вячеславу Тихонову, сыгравшему князя Андрея, сильно соперничать с Мелом Феррером, кажется, не пришлось: он выказал почти ту же деревянную сдержанность, что и американский артист. Тихонов играет еще более скованного князя Андрея, сознающего свою взрослость и серьезность, так что слова Наташи: «Я умру, дожидаясь года» – не находят в нем никакого отклика. Покровительственный тон, назидательность, уместная разве что при общении с детьми, и эта многократно прозвучавшая мольба Наташи «Не уезжайте» вслед карете, увозящей жениха, не оставляют никаких иллюзий насчет будущего этой пары, которая вовсе не пара. Фильм, опережая события, ясно дает понять, что Наташа, которая боится и за него, и за себя, боится не зря.

Сильно не дотянул до амплуа рокового соблазнителя и Василий Лановой в роли Анатоля Курагина: ни по части мужского негодяйства, ни по искусству обольщения сравниться с Витторио Гассманом у артиста не получилось. Он, конечно, как и положено по сценарию, бросается завоевывать Наташу в доме своей сестры и танцуя с молодой графиней, не сдерживается – обнимает ее, целует, завлекает.

Второй бал показан очень камерно, как сугубо интимная сцена; звучит только музыка, но не слышно слов, произносимых танцующими, их губы движутся беззвучно, доносятся только отрывистые реплики князя Курагина: «Я не могу к вам ездить… но неужели я никогда не увижу вас… одно слово… участь решена».

Позже Пьер гневно скажет своему шурину: «Забавляйтесь с женщинами, подобными моей супруге, – с этими вы в своем праве, они знают, чего вы хотите от них. Они вооружены против вас тем же опытом разврата; но обещать девушке жениться на ней… обмануть, украсть… Как вы не понимаете, что это так же подло, как прибить старика или ребенка!»[685]. Но подобный опыт не ощущается в игре актера; он выглядит влюбленным, романтичным, увлеченным Казановой и совсем не соответствует отзыву Пьера о семействе Курагиных – «подлая бессердечная порода». Не подлый и не бессердечный. Так что когда после неудавшегося похищения Наташа-Савельева, столь же истерически, как и ее предшественница Одри Хепберн, защищает обольстителя, у нее есть больше оснований выкрикивать: «Мы любим друг друга… Ты не знаешь, что такое любовь… Я не могу без него… Он лучше всех вас».

Второй бал Наташи, где ее соблазняет более чувственный и более дерзкий кавалер, нежели холодноватый и строгий, сдержанный жених, открывает в ней другого человека – женщину, способную на безрассудство и самозабвенный, отчаянный риск. Впрочем, режиссер, как мог, завуалировал в картине столь «неправильные» и «стыдные» качества Наташи Ростовой – они выбивались из хрестоматийного, школьного образа. Однако у Наташи и в романе, и в фильме хватает духа в самый тяжелый момент своей жизни ответить другу семьи (тайно влюбленному в нее) на мучительный вопрос: «Я бы желал знать, любили ли вы… – Пьер не знал, как назвать Анатоля, и покраснел при мысли о нем, – любили ли вы этого дурного человека?» «Не называйте его дурным, – сказала Наташа. – Но я ничего, ничего не знаю… – Она опять заплакала»[686].

Она не стыдилась своей страсти. Она лишь горевала, что причинила зло князю Андрею.

Обе экранизации – и американская, и советская – стали вполне классическими, их даже называют эталонными: благодаря, скорее всего, обеим Наташам. Но вот прошло полвека после картины Сергея Бондарчука и шестьдесят лет после фильма Кинга Видора, и в 2016 году на канале BBC появилась новая экранизация – британский драматический мини-сериал (шесть часовых серий) «War and Peace» режиссера Тома Харпера по сценарию Эндрю Девиса[687].