Литературные герои на улицах Петербурга. Дома, события, адреса персонажей из любимых произведений русских писателей

Осенью того же года, по окончании летних военных учений, Лермонтов перебрался в Петербург на квартиру бабушки и жил здесь, уезжая в полк только на дежурство. Вместе с ним жили друзья: Раевский и еще один закадычный приятель – троюродный брат поэта Аким Павлович Шан-Гирей, учившийся в артиллерийском училище.

Перечтя вместе пьесу, друзья решили, что она никуда не годится, но Лермонтову не хотелось бросать тему. Теперь он уже не подражал Шекспиру, а вслед за Грибоедовым и Пушкиным нащупал собственную тему, собственный образ – молодого дворянина со скептическим умом, того, которого позже Иван Сергеевич Тургенев назовет «лишним человеком».

Как герои Байрона, герой Лермонтова презирает светское общество, но, как Онегин у Пушкина, не способен порвать с ним. И вскоре у этого героя появится фамилия – Печорин. А потом Белинский, анализируя роман Лермонтова и сравнивая его с романом Пушкина, скажет: «Различие их гораздо меньше, чем расстояние между Онегою и Печорою».

* * *

Сразу же после «Двух братьев», весной 1836 года Лермонтов начинает писать роман «Княгиня Лиговская», в котором впервые появляется Григорий Александрович Печорин – коренной москвич, переселившийся в Петербург, который служит в полку и влюблен в княгиню Веру, подругу юных дней, вышедшую замуж за немолодого князя Степана Степановича Лиговского.

«Княгиня Лиговская» – настоящий петербургский роман. Вот как он начинается: «В 1833 году, декабря 21-го дня в 4 часа пополудни по Вознесенской улице, как обыкновенно, валила толпа народу, и между прочим шел один молодой чиновник; заметьте день и час, потому что в этот день и в этот час случилось событие, от которого тянется цепь различных приключений, постигших всех моих героев и героинь, историю которых я обещался передать потомству, если потомство станет читать романы».

Заметим не только время, как просит нас автор, но и место. Вознесенский проспект – один из трех расходящихся лучей, берущих свое начало от Адмиралтейства и появившихся благодаря планировке архитектора Еропкина. По сути, это одна из трех главных артерий города, ведущая к Коломне и далее – на окраину города в рабочие кварталы. Чуть позже мы узнаем, что чиновник по фамилии Красинский – бедный дворянин, который живет на жалование вместе со старой матерью около Обуховского моста на окраине города и служит в Департаменте государственного имущества в здании Главного штаба. Идет он пешком не ради моциона, а потому, что ему не по средствам нанять экипаж: «Самые же ужасные мучители его были извозчики, – и он ненавидел извозчиков; „Барин! куда изволите? – прикажете подавать? – подавать-с!“ Это была пытка Тантала, и он в душе глубоко ненавидел извозчиков».

И все же Красинский не упускает случая поглазеть по сторонам: «…казалось, он не торопился домой, а наслаждался чистым воздухом морозного вечера, разливавшего сквозь зимнюю мглу розовые лучи свои по кровлям домов, соблазнительным блистаньем магазинов и кондитерских; порою подняв глаза кверху с истинно поэтическим умиленьем, сталкивался он с какой-нибудь розовой шляпкой и смутившись извинялся; коварная розовая шляпка сердилась, – потом заглядывала ему под картуз и, пройдя несколько шагов, оборачивалась, как будто ожидая вторичного извинения; напрасно! молодой чиновник был совершенно недогадлив!.. но еще чаще он останавливался, чтоб поглазеть сквозь цельные окна магазина или кондитерской, блистающей чудными огнями и великолепной позолотою. Долго, пристально, с завистью разглядывал различные предметы, – и, опомнившись, с глубоким вздохом и стоическою твердостью продолжал свой путь».

И тут он едва не погибает. «Спустясь с Вознесенского моста и собираясь поворотить направо по канаве, вдруг слышит он крик: „Берегись, поди!..“ Прямо на него летел гнедой рысак; из-за кучера мелькал белый султан, и развевался воротник серой шинели. – Едва он успел поднять глаза, уж одна оглобля была против его груди, и пар, вылетавший клубами из ноздрей бегуна, обдал ему лицо; машинально он ухватился руками за оглоблю и в тот же миг сильным порывом лошади был отброшен несколько шагов в сторону на тротуар… раздалось кругом: „задавил, задавил“, извозчики погнались за нарушителем порядка, – но белый султан только мелькнул у них перед глазами и был таков».