Литературные майораты

Профессоръ, при изданіи какого нибудь греческаго или латинскаго автора, прибавляетъ отъ себя введеніе, примѣчанія, біографію автора, или словарь. Совѣтъ университета признаетъ его изданіе за лучшее и съ тѣхъ поръ только оно одно и будетъ продаваться. Такъ какъ прибавленія, сдѣланныя издателемъ — творенія его ума, то они и обращаются въ собственность издателя. Всякому будетъ позволено перепечатывать древній текстъ и снабжать его какими угодно глоссами, но будетъ запрещено присвоивать себѣ трудъ знаменитаго комментатора. Слѣдовательно конкуренція будетъ невозможна, прибавочное сдѣлается главнымъ и «Георгики», «Метаморфозы», «Письма Цицерона» — сдѣлаются источникомъ вѣчнаго дохода для издателя, который положительно будетъ въ состояніи говорить: мой Виргилій, мой Овидій, мой Цицеронъ. Такимъ, или почти такимъ образомъ во Франціи ведется торговля классическими книгами.

Аббатъ Ломондъ, посвятившій всю свою жизнь воспитанію юношества и умершій въ совершенной бѣдности продавалъ свои «Основныя правила французской грамматики» по 50-ти сантимовъ. Грамматика гг. Ноеля и Шапсаля, болѣе обширная, втрое дороже. Между тѣмъ расходы на изданіе этой грамматики весьма немногимъ превышаютъ расходы на изданіе книги Ломонда. Несмотря на такое огромное различіе въ цѣнѣ грамматика Ноеля и Шапсаля заняла первое мѣсто въ ряду всѣхъ подобныхъ изданій; она сдѣлалась выгоднымъ предметомъ торговли и конечно часто служила объектомъ контрафакціи. Я не знаю какая грамматика считается лучшею въ настоящее время, я говорю о тридцатыхъ годахъ. Грамматика гг. Ноеля и Шапсаля была для нихъ вѣчнымъ источникомъ дохода, а между тѣмъ эти господа, занимая высшія должности въ университетѣ и получая за это приличное содержаніе, должны бы въ замѣнъ этого посвятить государству весь свой трудъ, тѣмъ болѣе что вліяніе ихъ, какъ профессоровъ было конечно одною изъ причинъ распространенія ихъ грамматики. Они объ одномъ только и думали, какъ бы накопить денегъ, а правительство потворствовало этому стремленію. Въ настоящее время къ пожизненному вознагражденію хотятъ прибавить еще и вѣчную привилегію. Слѣдовательно нужно проститься со всякимъ грамматическимъ сочиненіемъ, съ литературною критикою, лексикографіею и т. п. Обращаясь въ собственность, все становится неподвижнымъ. При такомъ порядкѣ вещей очень легко понять, какимъ образомъ сочиненія, которыя не могли бы просуществовать и десяти лѣтъ, будутъ существовать цѣлые вѣка. Время отъ времени какой нибудь министръ, найдя, что такое то изданіе устарѣло, передастъ одному изъ своихъ креатуръ привилегію продажи подобно тому, какъ передаютъ изъ рукъ въ руки содержаніе оброчныхъ статей. И противъ этого ничего нельзя будетъ сказать. Съ одной стороны правительство только воспользуется своимъ правомъ, объявивъ, что такое то сочиненіе лучше другаго, съ другой стороны, оно не посягнетъ ни на конкуренцію, ни на право собственности.

Этотъ родъ пожалованія можетъ имѣть самое разнообразное примѣненіе. Разъ что установится такого рода литературная собственность можно положительно сказать, что самыя замѣчательныя, самыя популярныя сочиненія никогда не сдѣлаются общественною собственностью; наслѣдники авторовъ никогда не откажутся отъ своей привилегіи. Если же какой нибудь посредственный писатель, пользующійся благосклонностью правительства, напишетъ книгу, которая не будетъ расходиться, то правительство въ видахъ общественной пользы купитъ у автора его сочиненіе. Такимъ образомъ фаворитизмъ перенесется въ область свободной мысли, свободнаго искусства. Скажу больше, — истинная заслуга будетъ уничтожена, нейтрализирована, благодаря подлому направленію конкуренціи, возбуждаемой, въ случаѣ надобности, правительствомъ. Пусть явится такое замѣчательное сочиненіе, которое было бы опасно запретить, но которое вмѣстѣ съ тѣмъ разоблачаетъ тайныя мысли и политику правительства, тотчасъ же сошлются на требованіе общественной пользы и сочиненіе будетъ измѣнено, очищено, урѣзано или даже и вовсе уничтожено путемъ экспропріаціи.